Брошенная земля: Там где жили рыбаки и лесорубы, теперь комары и браконьеры

Этой осенью самому северному населенному пункту России - поселку Диксон - исполняется 95 лет. Накануне юбилея в Диксон по следам покорителей Арктики отправился корреспондент «Комсомолки», чтобы узнать, как сегодня выживают люди на Крайнем Севере. В первой части повествования он рассказывает, как непросто сегодня быть речником, почему на речном флоте не носят форму и сколько холодильников и арбузов может увезти теплоход.

К туманам и медведям

Время на теплоходе течет медленно. В свободное время матросы смотрят кино в кают-компании, играют в нарды и пьют бесконечный чай. Мелькнула Игарка, пожалуй, самый комариный город на Земле. Мошка здесь забивается в нос, рот, уши и глаза. Если городской комар долго приноравливается вас укусить, то игарский комар вонзается вам в кожу с разгона. Большинство местного населения к летучим гадам привыкло. Приезжие вахтовики носят на голове москитные сетки и мажутся с ног до головы отравой от кровососущих. Но, ни первое, ни второе отнюдь не панацея.

Команда «Весьегонска» выстроилась на мостике

Остался позади Туруханск, одно из самых рыбных мест на Енисее. Летом сюда съезжаются сотни рыбаков со всего края. Поговаривают – стоит закинуть удочку, как через две минуты уже клюет. Окрестности Туруханска – место вечного противоборства браконьеров и Рыбнадзора. Первые думают, как поставить сети и выловить побольше рыбы безнаказанно. Вторые – как поймать больше браконьеров.

Мимо нас тянутся поросшие лесом песчаные берега, кое-где из-за деревьев торчат потемневшие от времени крыши одиноких домиков.

У штурвала можно и посидеть – теплоход идет очень медленно

- Раньше в советское время тут везде люди жили, - рассказывает боцман Владимир Павлович, 34 года проходивший по Енисею. Мы пьем чай у него в каюте и говорим «за жизнь». – Рыбу ловили, лес рубили. А потом, когда Союз развалился, все к чертям и разъехались. А в домах браконьеры живут летом.

Боцман Владимир Павлович хвастается пойманной возле Туруханска щукой

- Это сейчас за одного выловленного осетра можно загреметь за решетку, - говорит боцман. - Раньше-то штрафовали, и все. С Севера мужики рыбу везли, чуть ли не тоннами. Многие на этом большие деньги делали, дома строили, машины покупали. Сейчас с этим строго – каждое судно по приходу в Красноярск или Лесосибирск сразу оцепляют, осматривают. Но кое-кто все-таки рискует, сети ставит.

Без лоции в низовьях Енисея не обойтись – уж очень много здесь мелей

Палыч откровенничает о своей семейной жизни:

- Это моя последняя навигация, - вздыхает он. – Жена сказала: «Вова, пора уже на пенсию». Да я и сам понимаю, что пора. Хочу внука воспитать. С детьми не получилось, они сами как-то выросли, а я, как уйду в навигацию весной, так и прихожу, когда снег лежит. А детям ведь внимание нужно. Некоторые, как наша Нина Ивановна в молодости, с собой детей берут.

Матроска Нина Ивановна на теплоходе и прачка, и горничная, и уборщица. На флоте она 25 лет.

- Сама я родом из-под Калуги, - рассказывает женщина, гладя белье на обеденном столе в кают-компании. – Все время меня тянуло к «туманам и медведям», вот и пошла учиться на матроса. Ты не смотри, что я тут глажу и стираю. На самом деле все умею, не хуже, чем парни, да и корочки вахтенного матроса у меня есть.

Рында на «Весьегонске» висит на носу. Матросы регулярно ее полируют, чтобы не позеленела

В Красноярском крае матроска оказалась случайно:

- Сначала выпало мне по распределению на Камчатку, а я в партию на отправку не успела. Тогда предложили на Енисей, ну и согласилась.

Со временем «медведи и туманы» приелись, романтика пропала, но без долгих походов женщина все равно не может.

- Привыкла я на корабле уже жить, на берегу как-то не так уже. Пока дочки не ходили в школу, со мной все время на теплоходе были. Оля вон вообще цвета учила по предметам на корабле. Палуба коричневая, рубка синяя. А белый цвет – это буйки и створы. Ольга и сейчас со мной иногда ходит.

Вид с палубы на прибрежные города завораживает

Мечта матроса

По мере того, как мы приближались к точке назначения, члены экипажа начинали приобретать человеческий вид. Мотористы и механики наконец-то отмылись от сажи и мазута, капитан побрился и даже надел форменный свитер и рубашку, а матрос Серега выстирал парадные джинсы и футболку. Уже поздно ночью мы сидим в кают-компании и разговариваем.

Сереге всего 21 год, и это его третья навигация.

- Я сначала на пассажирских линиях ходил, - рассказывает парень, ковыряясь в зубах обломком спички. - Зарплата там никакая - тысяч 12 на руки. Поэтому и ушел на грузовые. Тут лучше, 14 получаю. Зимой 7, если на судоремонтном заводе у нас в Подтесове работаю.

Заветная мечта Сереги - рисовать комиксы. И продавать их иностранным издательствам.

- Я с детства хорошо рисую, в художественный кружок ходил, - Серега показывает тетрадь в клетку с портретами «человека-паука» и «супермена». – Вот балуюсь в свободное время. Но его мало, две вахты в сутки у меня. Отстоял и спать.

Заняться творчеством вплотную любитель «спайдермена» планирует зимой, когда времени свободного будет больше.

Серега надеется, что после ухода на пенсию боцмана Палыча он займет вакантную должность.

- У боцмана работы мало, да и зарплата больше, - мечтательно поднимает глаза к небу матрос. – Можно комиксы рисовать.

Я уж не знаю, какой художник выйдет из Сереги. Дай-то бог, парень действительно начнет рисовать. Но что-то подсказывает, скорее он станет боцманом, чем комиксистом. Хотя, кто знает.

В низовьях Енисей широк как море. Здесь необычайно красиво и пусто. Огромные пространства покрыты лесом, который постепенно переходит в тундру. Людей здесь практически нет – редкие стойбища аборигенов, охотничьи избы, летние домики приезжих орнитологов. Солнце словно прибито к небосводу, ночью светло. Когда все, кроме вахтенных, спят, я выхожу на нос корабля и долго смотрю на алеющее на севере небо. Впереди мерцают огни сигнальных буев, по которым ориентируется рулевой. Ветер доносит какие-то непонятные звуки, упруго упирается в грудь. Романтика! Но люди, работающие на флоте, почему-то мало о ней вспоминают, пока ведут свои корабли через туманы Енисея.

Порой начинается дождь, и становится совсем грустно

По берегам Енисея, от Красноярска до Диксона, лежат десятки деревень, забытых богом и людьми. Летом добраться можно лишь по реке или вертолетом. Зимой же, в середине декабря, в некоторые из них сюда пробивают зимник, по которому идут тяжелые «Уралы», везут продукты, горючее. В межсезонье, когда по Енисею еще не ходят суда, а зимника нет, сёла оторваны от мира. Лишь раз в три недели прилетает вертолет, привозящий почту и какие-то продукты. Иногда - пассажиров. Но их почти нет, на вертолете летать дорого. Работы в этих деревнях почти нет. Смысл жизни местных жителей – продать дары природы и купить другую еду у экипажей проходящих мимо теплоходов.

У речников своя выгода – на Севере они смогут продать купленные в деревнях молочные продукты, фрукты и ягоды.

Выловленную из реки рыбу сушат, вялят, и коптят

Продолжение следует