Премия Рунета-2020
Красноярск
0°
Boom metrics
Происшествия2 августа 2019 10:02

Исповедь следователя: «Четыре дела, которые нас потрясли»

О службе и не только рассказал «Комсомольской правде» - Красноярск руководитель второго управления Евгений Орешков [Эксклюзив kp.ru]
Следователь рассказал о своих самых интересных делах

Следователь рассказал о своих самых интересных делах

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Говорят, человек – это его дела. Особенно если он следователь. Накануне профессионального праздника, 25 июля, о таких делах рассказал «Комсомольской правде» - Красноярск Евгений Орешков, руководитель второго управления по расследованию особо важных дел о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики ГСУ СК России по краю. Вот его рассказ.

Евгений Орешков, руководитель второго управления по расследованию особо важных дел о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики ГСУ СК России по краю

Евгений Орешков, руководитель второго управления по расследованию особо важных дел о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики ГСУ СК России по краю

Водитель сбил семью

Начинал я в 2002-м году. После окончания института получил звание лейтенанта. Пришел в отдел ДТП. Как молодой следователь занимался расследованием «темных дел», когда совершен наезд, а водитель скрылся. Все, что у тебя есть - участок дороги и тело. Машины нет, свидетелей часто тоже.

Врезалось в память одно дело. Случай вызвавший в городе огромный резонанс. Ноябрь 2003 года. На улице Павлова около 10 вечера иномарка цвета металлик сбила целую семью. Мужчина с женой и двумя детьми 10 и 12 лет возвращался из парка, переходили дорогу – по диагонали. Отец был впереди, уже ступил на тротуар и тут… «Услышал сзади, как будто шум ветра», - вспоминал он потом.

Жену и двоих детей снесла иномарка, разметала по дороге. Погибли на месте. Дикое было зрелище… Водитель скрылся в сторону улицы 60 лет Октября. Свидетели ничего толком не говорили: седан серый, иномарка, все.

А я был в тот день дежурным следователем. Такие ситуации уже видел, но эта… Чуть ли не вручную «обшарили» весь участок, искали малейшие улики. Изучили одежду с тел, провели химическую экспертизу краски с машины, которая осталась на них. Так узнали цвет авто. Кроме того, на дороге нашли осколки от фары, штук 5-7. Обычно на них нанесен едва видимый рисунок. Исследовав его, эксперты определили марку машины - Nissan Skyline.

Таких в городе 100-150. Мы отрабатывали их одну за другой. Вызывали владельцев, осматривали авто.

Параллельно шла оперативная работа по установлению очевидцев. Благодаря им, ГАИ и угрозыск Кировского отдела милиции определили, куда пропал автомобиль после происшествия. Нашелся человек, который видел, водитель повернул направо и по бордюрам «залетел» в гаражный массив на Щорса. Бросил машину, не показывался несколько дней.

Мы зашли в гараж, а у Nissan передняя часть выгнута как ванна – от сильнейшего удара. Сомнений не было, это он. Вскоре у нас было имя– Зурико Папава, 25 лет. А гараж, на который указал свидетель, принадлежал родственнику водителя.

Еще одна деталь. Оперативники Кировского угрозыска узнали, после аварии Папаву видели на авторынке, он спрашивал там детали на Skyline. Дальше было дело техники.

Суд назначил ему наказание - пять лет колонии-поселения. Обвиняемый уверял: пешеходов он просто не видел. Они шли не прямо, а наискосок по дороге. А он несся от светофора – на скорости. Возможно, действительно не увидел людей, но по какой-то другой причине. Не исключено, был под действием препаратов. Но это предположение, экспертизу провести не удалось, прошло много времени.

А, когда заметил, было поздно. Осень, мокрая дорога, шипованная резина. На ней еще хуже – как на коньках. Потом говорили: он раскаялся, но вряд ли. Хотел бы, явился на следующий день. А не тогда, когда мы его уже вызвали, через две недели.

Это дело для меня было знаковым. Ведь несмотря на сложности результата мы добились. И до людей довели, безнаказанными такие преступления не останутся.

Продавал наркотики ради любви

Следующий период – в ГСУ ГУ МВД – там я работал по расследованию в сфере организованной преступной деятельности. Самое запоминающееся дело – по Сосновоборску. Связанное с романтикой, любовью.

Итак, в 2006-м году в Сосновоборске действовала ОПГ по сбыту героина. Ее лидером оказалась женщина, у которой была 14-летняя дочка. Раньше жила в Покровке. Наркодилершу объявили в розыск, собирались привлечь, а она сбежала.

Однако промышляла тем же самым. Сама привозила от цыган наркотики. А продавать их заставляла дочку-школьницу. Она выносила их из квартиры, отдавала сбытчику, взрослому мужчине около 50 лет. И он уже распространял среди клиентов.

Однажды в Сосновоборске появился молодой парень. Познакомился с девочкой-подростком и влюбился, начал ухаживать. Причем мать его не отваживала. Напротив, разрешила поселиться в их квартире. Только с одним условием: носить наркотики будет он.

А парень до этого не привлекался, вел нормальную жизнь. Но был так без ума от подруги, что отказать не смог. Причем «работал» безвозмездно, за любовь. Так мать убрала дочь из-под удара, а подставила ее жениха.

Как бы то ни было, цепочку обнаружили. Начали работать от сбытчика, потом сделали закуп у этого парня. Задержали обоих.

Его возлюбленную не тронули. По эпизодам, которые мы выявили, она ничего не совершала. Ее мать тоже поймать не смогли. Она умерла в больнице от желудочного кровотечения.

На тот период таких дел - с квалифицирующим признаком ОПГ – было немного. Но обоих осудили именно по нему, дали реальные сроки.

А этот парень помогал нам. Поэтому мы даже в суд отправили письмо, попросив о более мягком наказании. Тем не менее срок ему назначили 6 или 7 лет. Это была основная группа, которая поставляла наркотики в городе. Сосновоборск мы от них очистили.

30 ножевых за копеечную «трубку»

Между тем у меня всегда было желание уйти в прокуратуру, в следствие. Но из полиции в прокуратуру не брали. А, когда создали следком, все получилось. Хоть у меня не было никаких связей.

Пришел на должность следователя в отдел по Железнодорожному району Красноярска. Самые жернова… Полгода была дикая адаптация. Но я себе цель поставил – шел и шел.

Прошел год, как я работал в СК. И в сентябре 2008-го случилось одно из самых любопытных дел. Мое дежурство, и тут убийство в Верхней Николаевке.

Частный дом, в нем жили женщина и мужчина. Обычные работяги, он работал слесарем в одном из институтов. Как-то вечером приятель пригласил его в себе в гости – в соседний дом.

Тем временем женщина пошла в магазин за продуктами. Случайно познакомилась с парнем и девушкой. Разговорились, и у них возник умысел ее обокрасть. Тогда и предложили: давай выпьем пива? Потом решили продолжить у нее дома.

Там осмотрелись, им показалось, есть, чем поживиться. Хотя пара жила очень бедно. Уже после гостья поясняла: ее парень хотел что-то забрать и уйти. Тем более хозяйка как раз вышла. Убивать не собирался. Но она вернулась, и ему ничего не оставалось, как начать ее резать. Только вопрос, он ведь мог просто оглушить и сбежать, почему так не сделал?

Схватив нож, начал бить женщину – в спину, в грудь. А затем передал оружие подруге: давай и ты. Видимо, хотел впутать по полной.

Потом посчитали: ранений было почти тридцать. Всю искололи. Убили, не поверите, за что. Забрали телефон Sony Ericsson, копеечную «трубку». Плюс сумку вещей – попросту старого барахла - на 2-3 тысячи рублей. При выходе подожгли дом и ушли в Нижнюю Николаевку. Убийца выкинул нож по дороге. Вернулись, спокойно легли спать.

(Кстати, раньше оба были судимы, она за имущественное, он за преступление против личности. Даже познакомились в колонии. После нигде не работали. К слову, впечатление он оставлял странное. Худощавый, высокий, лицо узкое. Внешне – как серийный убийца из фильмов).

Почуяв запах дыма, сожитель потерпевшей кинулся в дом, потушил огонь. И вдруг заметил подругу, всю в крови. Он поднимает ее на руки и кричит: «Таня, Таня!».

Приезжает полиция. Вроде как первый подозреваемый он. Его забирают, опрашивают оперативники. А я пока осматриваю место. Через некоторое время мне звонят: «Он сознался в убийстве!». Явка с повинной, все.

А я работаю на осмотре места происшествия. И паззл в голове вообще не складывается. Подозреваемого задерживаю на два дня, отправляю в СИЗО. Начинаю допрашивать с дежурным адвокатом, понимаю, ничего не стыкуется.

Он написал: да, я убил ножом. Начинаю выяснять, каким? Как бил, с какой стороны? Он «плывет», ничего не может сказать толком. У меня еще больше сомнений. А у нас два дня: либо выходим в суд с его арестом, либо освобождаем.

Что делать? Разговариваю с сестрой убитой женщины. Она утверждает, у Татьяны был телефон. А на месте его не обнаружили.

Тогда мы вышли на оператора, на его службу безопасности. Удается оперативно получить информацию. Похищенный телефон, говорят мне, был активен. Потом стал неактивен (когда его украли). Но на второй день участница убийства взяла телефон, пришла на кухню и вставила свою сим-карту. Это ее и выдало.

Мы сразу же едем к ней, но застаем обоих. Приглашаем в отдел – «пообщаться». Разводим по разным кабинетам. Работать начинаем с девушкой.

Я знал ее раньше, проходила по одному из случаев. Поэтому быстро установил психологический контакт: «Ты не убийца, нужно сотрудничать». В итоге она дала показания на себя и на парня.

И в этот же день я отпускаю из СИЗО сожителя убитой. Зачем он взял все на себя? Сейчас сказать трудно. Не исключаю, что на какой-то стадии было оказано давление.

Не поверите, это не передать словами. Он в изоляторе на колени встал, со слезами на глазах: «Спасибо Вам, что разобрались!». И у меня как камень с души упал. Я не поломал судьбу этого человека. А настоящий убийца так и не сознался.

Кто ж его посадит? Мы!

Из района я перешел в отдел по расследованию особо важных дел (потом он стал управлением).

Одно из главных направлений здесь – противодействие коррупции. Только за шесть месяцев нынешнего года в суд направлено в полтора раза больше подобных дел.

Особенно хотелось бы выделить дело бывшего замминистра экономического развития края Надежды Маршалкиной. Она обвинялась в получении двух взяток в особо крупном размере за содействие коммерческой организации в победе в аукционах. И, как следствие, с фирмой заключили многомиллионный контракт, связанный с Богучанской ГЭС.

В чем была особенность этой истории? Преступления она совершила с 2013-го по 2014-й год. А дело возбудили только в 2015-м, после обращения к нам заявителя (представителя организации, которая заключила эти контракты с минэкономики). То есть работали без прослушек, результатов оперативно-розыскной деятельности.

Было два предмета взятки – дорогие автомобили, новый джип Mercedes Benz (за 3,5 миллиона рублей) и BMW Х5 2008 года выпуска (это 1 миллион 200 тысяч).

Мы наложили арест на имущество, принадлежащее Маршалкиной и ее родным, на сумму около 55 миллионов рублей. Еще миллион обнаружили в ячейке банка. И тоже арестовали.

Потому что в таких случаях подозреваемые быстро принимают меры. Та же Маршалкина еще до возбуждения уголовного дела продала Mercedes третьему лицу - формально, на бумаге. Сделки как таковой не было, только переоформление. Мы его тоже нашли, поставили на спецстоянку.

Кроме того, ей вменялось несколько рейдерских захватов. Всего же шесть составов преступлений.

Расследование у нас заняло почти два года. Обвиняемая применила максимально возможный алгоритм противодействия следствию. Вводила новых защитников, ознакомление с материалами дела тоже шло очень долго. Делала все, чтобы затянуть процесс. Наконец, мы ее в этом ограничили, поставили точку, направили дело прокурору. В июне 2017 оно было передано в суд. И только через два года вынесли приговор. 10 лет лишения свободы и штраф – 190 миллионов рублей.

Это результат деятельности нашего управления. Ситуация показательная. Потому что общественное мнение у нас какое? Борьба с коррупцией – обычная формальность, уверены многие. Поймали мелкую сошку, показали борьбу.

Но в этом году наша работа изменилась кардинально. При взаимодействии с ФСБ реализовано большое количество материалов, возбуждены уголовные дела, скажем так, в отношении субъектов, занимающих высокие посты или обладающие особым правовым статусом.

В текущем году мы привлекли к уголовной ответственности трех глав муниципальных образований, одного депутата местного самоуправления, двух сотрудников минприроды…

Расследуются дела по факту мошенничества замминистра минсоцполитики края Колягиной и начальника отдела по вопросам ветеранов Гилевой. Они должны были купить подарки ветеранам, но увы…

Наша цель - изменить мышление (пусть и на уровне края), доказать, что борьба с коррупцией есть, она будет, и мы ее будем проводить.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

«Играю в нападении»

В следствии я с 2002 года, то есть 17 лет. В следственном комитете с 1 декабря 2017 года.

У меня с детства склонность к гуманитарным наукам. Тем более мама – учитель истории, была завучем в школе. В старших классах я уже определился - пошел в школу милиции (Сибирский юридический институт МВД России). С годами только утвердился в мысли: занимаюсь тем, чем должен.

Расследовал все категории дел. Начиная от ДТП, заканчивая убийствами. В конце концов, пришел к экономике. Понял, это моя ниша. Здесь никогда не стоишь на месте, развиваешься. Иначе никак. Лица, которых привлекаешь, это зачастую интеллектуалы, постоянные оппоненты.

Конечно, работаем на износ. Особенно, когда идет завершающий этап расследования. Настолько трудоемкий процесс, дела многотомные, а проверить в них нужно каждое слово. Часто без выходных.

Жена относится с пониманием. В том числе, потому что сама была следователем. Познакомились, когда работали в полиции, в одном отделе. У нас сын, ему 14, и 4-летняя дочка. Хотел бы я, чтобы кто-то из детей пошел по моим стопам? Пусть решают сами. Работа сложная, и уж точно не женская.

Как отдыхаю? Самый лучший способ – выехать за город с семьей или на рыбалку/охоту. И еще - музыка. Я играю на гитаре – на акустике. Научился сам. Брат написал аккорды на тетрадном листочке. Я послушал, как поется песня, и стал сам играть, подбирать. Музыка со мной много лет. Пою ДДТ, Кино…

Спорт очень помогает – играю в хоккей на любительском уровне. Два раза в неделю, в 9-10 вечера приедешь, не раньше. Час поиграешь, выходишь другим человеком. Играю нападающим, в другом «амплуа» просто не могу, это не мое.