Опекунша утопила приемного ребенка из-за своей маниакальной страсти к чистоте

Ирине чуть за 40, она домохозяйка

Фото: соцсети

«Знаю ее лет 30, еще со школы. Глазки бегают, такая забитая. Я ей твердила: «Зачем ты взяла детей? Ты же ненавидишь их вообще, они же нарушают твой порядок»… Приемную дочь Ирка даже не кормила: ребенок неаккуратно ест. У нее прям страсть к чистоте! Это уже мания, до часу, до двух ночи ежедневно намывала все кругом. Не дай Бог что-то капнуть, лишнее бросить. Но из-за этой чистоты убить невинного ребенка!»

Старенькое фото совсем расплылось из-за дождя. Но разглядеть еще можно: с него тихо улыбается девочка. Белая кофточка, ручки-веточки… Полинявший снимок в аляповатой рамке, прибитой к деревянному кресту. Под ним – детская могилка, вся в венках. Здесь лежит 6-летняя Виолетта*. Сирота, принявшая смерть в доме приемных родителей.

Эта дикая история произошла в одной из деревень Красноярского края еще в 2013-м. Но точка в ней пока не поставлена. Кто виноват в гибели ребенка, можно ли было ее предотвратить? Ответы на свои вопросы в собственном расследовании попытались получить корреспонденты «Комсомолки».

Один из последних рисунков Виолетты

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

Все началось в феврале 2012-го, когда двух сестер – 4-летнюю Сашу и 5-летнюю Виолетту – взяли из детдома супруги Ш.. Ирине и Александру чуть за 40, она домохозяйка, он работает в ЖКХ. Вырастили двоих детей, сына Сашу и дочь Юлю. Первую внучку, Алиночку, просто обожали, она ровесница приемных девочек. Недавно отметили серебряную свадьбу.

Образцовая на первый взгляд, семья. Другие бы возились с внучкой да занимались собой. А они задумались о детях. Месяцами изучали сайты об усыновлении и выбрали двух девочек. Непростых, а, как это принято говорить, с особенностями. Не усыновляли – взяли под опеку. Ирина получала зарплату плюс деньги на содержание детей. В месяц выходило тысяч 25. Сразу затеяли ремонт дома, наняли рабочих.

Как погибла Виолетта?

В тот день, 13 сентября, дома была только Ирина с приемными дочками. Да трое рабочих – перестилали полы в доме. А через несколько минут случилась трагедия.

О ее обстоятельствах «Комсомольской правде» - Красноярск сообщил руководитель следственного отдела по Рыбинскому району ГСУ СК России по краю Сергей Лысенко. Вот его рассказ:

- Днем нам позвонили. В помещении бани у дома на Центральной улице обнаружен труп девочки, Виолетты, 2007 года рождения. На нем признаки насильственной смерти. Когда выехали на место, увидели: тело ребенка лежало на полу в бане. Неподалеку стоял таз с грязным бельем. Рядом мокрая одежда.

Село Гмирянка

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

Опекунша девочки, 42-летняя Ирина, сразу сказала, что переодела ребенка. У нее была такая версия: девочка стирала в тазике свое белье (та периодически «ходила» в штанишки). Вдруг ей стало плохо. И она якобы упала головой в таз и захлебнулась.

Виолетта и ее сестра Саша – дети проблемные. Но, когда их привезли в деревню, выглядели абсолютно нормально. А вот когда нашли тело Виолетты, на него было страшно смотреть: жутко истощенная, вся в синяках, ссадинах, рассечениях, на запястьях – следы от веревки.

А Саша к 2013… стала инвалидом. В ноябре 2012 года с ней случилась беда. Со слов матери, девочку оставили одну в комнате, где было открыто подполье. Она поскользнулась на линолеуме и рухнула вниз головой. Получила тяжелую черепно-мозговую травму, лежала в коме. И теперь всю жизнь будет недееспособной. Разбираться в том, что произошло, в полиции не стали, написали «отказной материал».

Саша была тоже очень худенькой, в синяках. Общаться с ней оказалось непросто: она могла заговариваться, назвать следователя папой. Из семьи мы ее забрали сразу: сначала в приют, потом ее поместили в детдом Бородино.

… Так вот, когда все случилось, Ирина не кричала, не плакала, вспоминают рабочие, ставшие невольными свидетелями трагедии. Начала звонить близким, всех собрала. А «скорую» и полицию вызвали только через полчаса. Все это время во дворе была тишина.

Что говорит приемная мать?

- Свою причастность к смерти девочки женщина отрицала, - продолжает Сергей Лысенко. - На предварительном следствии заявляла: ребенок мог сам кувыркнуться головой в таз. Потом стала утверждать, что сестры часто дрались и при очередной потасовке младшая утопила старшую.

Мы провели следственный эксперимент. Взяли девочку того же возраста, роста, телосложения. Не получается! Тазик высокий, ребенок опирался об него грудью. Значит, свалиться туда сама Виолетта не могла.

Версию о том, что ее утопила сестра, опровергли эксперты. Девочка не сумела бы этого сделать из-за плохой координации и отставания в развитии, указали они.

Все говорило о том, что это утопление. Но свидетелей, кроме Саши, нет. Мы вынуждены были с ней поговорить. Конечно, вместе с психологом. Девочка рассказала: «Мы в бане стирали одежду. Потом пришла мама, стала ругаться. И начала кунать сестру в тазик. Сестренка надула большой пузырик и уснула». Но какой суд примет показания ребенка?

Расследование было сложным, продолжалось три года. И на протяжении всего времени Саша говорила одно и то же. Могла забыть о чем угодно, но не об этом.

И что мы сделали? Допросили психологов и врачей, которые с ней общались. И те в один голос сказали: придумать такое ребенок не мог (а слова Саши полностью согласовывались с материалами дела). И вот их показания специалистов суд учел.

Откуда в желудке спирт?

- Мы провели несколько экспертиз, опросили всю деревню, - делится следователь. - Установили: семья жила очень закрыто. Гостей у них не было. Очень красивый дом, чистота. Муж работал в ЖКХ, жена воспитывала детей.

Они никогда не пили, ни грамма. Ни дома, ни в гостях. В магазине ни разу не отпускали им спиртное. Но вот парадокс: в желудке у Виолетты обнаружили этиловый спирт. Скорее всего, ее подпаивали, чтобы вела себя смирно.

Стали мы «копать», и оказалось: опекунша и запирала детей, и держала в стайке на привязи. Никто ничего не знал. После осмотра Саши мы дополнительно возбудили дело по статье «Истязания». Женщина уверяла: девочки дерутся друг с другом, отсюда и повреждения. Но у нас у всех дети, никто так не дерется.

Мы разбирались во всем три года. Люди уже не верили, что мать посадят. К тому же она вела себя спокойно, даже вызывающе. Так, например, попросила опеку вернуть ей Сашу, представляете? В деревне думали: неужели ей все сойдет с рук? Но в октябре 2016-го Рыбинский суд признал женщину виновной, назначил наказание – 12 лет колонии общего режима. Адвокат подавала апелляцию в краевой суд. Просила оправдать подзащитную. Но решение оставили без изменения. Весной этого года приговор вступил в силу.

Куда смотрела опека?

Признаюсь, такого я не ожидала. Чтобы в образцовой семье погиб ребенок, как? Едем разбираться в «опеку».

Отдел опеки и попечительства

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

- Вы по делу Виолетты? – меня встречает миловидная женщина средних лет. – Да, ею занималась я. Это было очень страшно.

Ирина Завьялова уже 10 лет – ведущий специалист опеки. В отделе три женщины, а приемных детей в Рыбинском районе – 437. Вот и считайте. По закону, проверять каждого должны раз в полгода.

- Но я была у них гораздо чаще, - уверяет Ирина. – В 2013-м я заезжала к ним в феврале, марте и в конце мая, 25-го. Всегда старалась забежать, если еду мимо, хотя…

Семья характеризовалась очень положительно. Ни устных, ни письменных жалоб не было. Характеристики из сельской администрации, от соседей - в порядке. Сейчас, конечно, люди говорят другое. Мое личное впечатление: женщина очень аккуратная, чистюля. Все на своих местах, четко выверен распорядок дня, Запланировала сегодня постирать – постирает. Пусть даже в 4 утра. Вещи в идеальном порядке. Очень много фото детей. Целое отделение в шкафу с мультфильмами. «Разукрашки», книжки, объемные, музыкальные. Одежда хорошего качества. Детки выглядели всегда чистенькими.

Почему не забили тревогу?

- Неужели ничего не указывало на то, что в доме происходит неладное? – недоумеваю я.

- Иногда я видела на детях синячки. Спрашивала: «Кто тебе его поставил?». Ответ был: сестра, - вздыхает Ирина Завьялова. - Виолетта никогда не говорила, что ее наказывают физически. А я об этом спрашивала. Вы поймите, чтобы издать постановление от отстранении приемного родителя от обязанностей опекуна, нужны основания. Просто прийти в семью – мне что-то не понравилось, и я забрала ребенка, так тоже не могу. Мне нужно доказать вину приемного родителя. На тот период оснований для применения постановления не было никаких. Проверки еще не начались. Сигналов от жителей не поступало.

Ирина Завьялова, ведущий специалист опеки

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

А когда все случилось… Она клялась нам, что этого не делала. Знаете, я была на суде, почти на каждом заседании. Но такого, чтобы Ирина плакала, слезами умывалась, простите-извините, утопила я ее в этом тазике, такого не было. Абсолютно никакого раскаяния.

Чисто по-человечески виноватой себя я, конечно, ощущаю. Не могу сказать: могла ли я это предотвратить или не могла. Ну, неспроста же я туда часто ездила. Значит, какая-то тревога была. Сказать, что я не виновата, я не могу (плачет).

А где были врачи?

Теперь - в деревню. Она небольшая – шесть улиц, все друг друга знают. Любовь К. была здесь фельдшером 42 года, начинаю с 75-го. Как же вы недосмотрели? – допытываюсь я.

- К ним я должна была ходить раз в квартал, - разводит руками женщина. – Из опеки просили, чтобы я чаще бывала у них. Синяки когда увидели. Я пыталась. Но было очень тяжело попасть. Стучишься-стучишься, и пойдешь восвояси. Может, Ирина не слышала, может, специально. Знаете, у них внучка болела часто. Меня к ней вызывали. А к этим девочкам – Саше и Виолетте - никогда. Что там происходит на самом деле, никто в деревне не знал. Не пускали они к себе.

Что я могу сказать о них… Младшую в семье любили. Постоянно на руках сидела у Ирины. А Виолетту видела мало. Она была девочка замкнутая. Присядет на диванчик, и все. Видимо, ей приказывала что ли.

У нас доходило до конфликтов. Как-то у Виолетты появились гнойные болячки по всему телу. Я говорю: вези ребенка к дерматологу, а она, мол, некогда. Даже поругались! Так и не отвезла. В другой раз прихожу – у Виолетты рубец на затылке. Объясняют: с качели упала. Жутко было смотреть.

Ирина, жестокая она. Знаю ее с детства. Своих детей воспитывала очень строго. Да и мужа в руках держала. Мне кажется, она в порыве гнева все сделала. Может, девочки разодрались. Она Виолетту схватила от злости и… Страшно, конечно.

Соседи ни о чем не знали?

Односельчане уверены: Ирина взяла девчонок из детдома исключительно из корысти. Специально выбрала «особенных» - чтобы получать за них больше. Как только деньги пошли, затеяли ремонт.

Сейчас их дом – как с картинки. Нарядный, обшитый белым и голубым сайдингом. Таких в деревне единицы. Осторожно стучусь: есть кто дома? И тут же отскакиваю – из-под ворот тут же щерится, захлебывается лаем пес. Да, чужих здесь не любят. Захожу в пекарню через дорогу: не знаете, где найти семью?

- Вы по тому случаю что ли? – сразу огорошивает меня Татьяна П., она тут продавец. – Лично я отношусь к Ирине резко отрицательно.

Знаю ее лет 30, еще со школы. Глазки бегают, такая забитая. За всю жизнь не работала ни дня. Занималась только порядком. У нее прям страсть к чистоте! Это уже мания, до часу, до двух ночи ежедневно намывала все кругом. Не дай Бог нарушить Ирин порядок: что-то капнуть, лишнее бросить. И из-за этой чистоты убить невинного ребенка!

Ирка ее даже не кормила: ребенок неаккуратно ест. Девочка половину времени жила в стайке и в бане - привязанная. И никто внимания не обращал. Я ей твердила: «Зачем ты взяла детей? Ты же ненавидишь их вообще, они же нарушают твой порядок».

И про то, что вторая девочка упала в подполье, она наврала. Я ей сразу сказала: «Ира, ты всех можешь обмануть, меня ты не обманешь. Мы в деревне живем, дети у всех туда падали. Полный подпол картошки, и ребенок так упал, что два месяца был между жизнью и смертью. Не может такого быть».

На суде я не была – работала. Наши ездили: судья зачитывал приговор два часа. Женщинам плохо стало. Все эти экспертизы. Побои были и застарелые, и свежие. А как она ее топила!

И на похороны наши ходили, смотрели: страшно, какой был истощенный ребенок. Там был кошмар.

Почему не остановили родные?

Доброго слова об Ирине в деревне мы так и не услышали. Все говорили одно: «жадная», «агрессивная», «нелюдимая».

- Не общалась даже с нами, - качает головой троюродная сестра женщины Маргарита. – Так, здравствуй – до свидания. Домой нас не звали. А вообще… сдвиг у нее сдвиг на чистоте. Все ночами дом скребла. Всех строила. Вот детей и убила эта… чистота.

Маргарита Шафрыгина, сестра опекунши

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

По первости они брали девочек на праздники. А потом – пропали дети. Один раз стучусь – Ирина открывает калитку, и тут эта девочка – Виолетта. С лица до ног была в коросте, как будто ее по асфальту за волосы тащили. Что такое? Один ответ: с качели упала!

Фельдшер к ним пробиться не могла. Все ее отшивали: некогда. У девчонки были болячки по всему телу, лопались. Любовь Алексеевна добивалась, чтобы ее отправили к дерматологу. А Ира не повезла. Видать, из-за того, что та в синяках была вся. «Я купила ей мази!». А ребенок гнил заживо!

И когда Саша якобы упала в подвал… Была у меня мысль: с этой девочкой не несчастный случай произошел. Трепанули ее и об угол ударили. А Виолетта могла это видеть. Вот Ира и стала ее изводить.

Она же девочку эту истязала сознательно, практически не кормила. За день до убийства просто избила палкой. Синяки были даже под коленками. В желудке ничего, кроме этилового спирта. Как так можно?!

«Мама не виновата!»

Единственный человек, который вступился за Ирину, - ее дочь Юля. Мы застали девушку на работе – в районной детской библиотеке. До сих пор она категорически отказывалась общаться со СМИ. Но для нас неожиданно сделала исключение.

- Ни я, ни другие члены моей семьи не знаем до конца, что в этот день все-таки произошло, - признается она. - Мы все были на работе. И, как рассказывала мама, дети проснулись. Она поставила подогреть еду и отошла. Девочки разодрались, и она их разъединила. Сашу оставила на летней кухне, Виолетту отвела в баню. В дом никак – там перекладывали полы. Попросила их друг к другу не ходить. Вернулась, позвала Сашу кушать. А она говорит: «Мам, Виолетта спит».

Ирина получала зарплату плюс деньги на содержание детей. В месяц выходило тысяч 25. Сразу затеяли ремонт дома, наняли рабочих.

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

Девочка сидела на полу со склоненной головой – около таза. Мама позвала брата, он после смены отсыпался дома. Была паника, он ее откачивал. Говорил: выходила какая-то жидкость. Но о том, что Виолетта сама захлебнулась, мы никогда не говорили.

Я не хочу верить, что мама виновата в этой смерти. Она долго добивалась этих детей. Несколько лет думала о том, чтобы их взять, принимала решение. У нас девочки адаптировались быстро. Мама какое-то время не могла свыкнуться с тем, что они… как вертолеты. И еще эти драки. Ее успокаивали: это может быть реакцией на смену обстановки.

Девочки были к ней очень привязаны.

… Когда Саша в подпол упала, мама рядом с ней 2 месяца на кушетке спала в палате. Каждые полтора часа посыпалась по будильнику, не хотела, чтобы у той были пролежни, переворачивала. Потом ей сказали, что Саша не будет ходить. А она ее возила в реабилитационный центр, поставила на ноги.

Мы откладывали на операцию Саше – она немного косила.

Денег на детей мы не жалели. У них были хорошие вещи, фотоальбом, кассеты. У Виолетты уже подходил возраст – готовиться к школе. У нас до сих пор лежат все дидактические материалы. Мама занималась с ней периодически, «прописи» писали. Были большие планы, а тут такое…

И я не пойму, как это мы закрыто жили. Да, теплых отношений ни с кем из деревни не было. Но друзья брата приезжали, мои. К отцу всегда приходили. Ни от кого мы не прятались, активно участвовали в жизни деревни. Выступали в клубах, в библиотеке. Организовали день села, готовили сценарий. Искали спонсоров. Что значит «закрыто»?

… После того, что случилось, мы попросили, чтобы Виолетту отдали нам. Похоронили ее рядом с нашими – на кладбище. А Сашу забрали в развивающий центр, потом в детдом. Когда увозили, она все хваталась за маму: «Не отдавай меня!».

Если бы Саша видела, что что-то такое произошло на ее глазах, она бы наверное по другому реагировала на мать? Боялась бы ее. Но нет.

Могилка Виолетты

Фото: Светлана ВАЛИУЛИНА

И никаких жалоб от девочек, что их обидела мама, я не слышала. Ссадины, травмы были. Но Виолетта говорила: «Я с качелей упала или мы подрались с Сашей, или мы с собакой баловались, она меня толкнула, я шаркнулась».

Накануне смерти Виолетта поранила голову. Саша толкнула ее, она не удержалась и ударилась головой об котел. Я решила поговорить с ней на следующий день – но завтра оказалось уже поздно. Она погибла.

… Что могло произойти в тот день в бане, я не знаю. Но мама не виновата. Поэтому мы готовим кассацию в Верховный суд. Надеюсь, это даст результат. Если нет, будем подавать в европейский.

ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД

Эта трагедия не отпускает меня уже несколько недель. В голове не укладывается: рядом ходили люди, а тут же, за забором пытали ребенка? Врач, опека, односельчане – за девочку «болели» все. А спасти даже не пытались. Одни не знали, другие не могли.

Знаете, что говорят сейчас в деревне? Мол, Саша тоже умерла – в детском доме. Ехала туда с колотящимся сердцем: правда?

- Девочки сейчас у нас нет, - рассказала замдиректора Галина Ратникова. – Ее отправили в специализированный интернат. Увы, жить самостоятельно, обслуживать себя Саша не сможет. Мы предполагаем, это последствия травмы, которую она перенесла. Если бы не она, у девочки был бы шанс на обычную жизнь. А теперь ей придется провести ее в спецучреждении.

Вот и получается: одна сестра мертва, другая – инвалид. Опеке объявили выговор, фельдшер ушла на пенсию, рассказывает следствие. Все остались при своих. А ребенок в могиле.

- Их же ради денег берут только! – толковали мне в деревне. – А потом отдают, когда попользуются деньгами.

Ужас в том, что это сейчас норма. А, значит, сколько сейчас таких Виолетт…

*Имена детей изменены.