Премия Рунета-2020
Красноярск
+4°
Boom metrics

Ай, болит! Отказ от кодеинсодержащих препаратов привел к исчезновению обезболивающих в аптеках

Зато сократилось количество наркопритонов и дезоморфиновых наркоманов
Теперь, чтоб избавиться от мигрени, надо получить рецепт на обезболивающее

Теперь, чтоб избавиться от мигрени, надо получить рецепт на обезболивающее

Фото: Евгения ГУСЕВА

В прямом эфире радио и телеканала КП обсуждаем, стоит ли ради спасения людей от наркотиков жертвовать удобством остальных людей.

Яковлев:

– Здравствуйте! Для вас работает Александр Яковлев. Рад пригласить в эту студию наших уважаемых гостей. Руководитель организационно-административного департамента Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, заслуженный юрист России Владимир Владимиров. Нарколог, психотерапевт Олег Дементьев. Дарья Завгородняя – корреспондент газеты «Комсомольская правда». Говорить будем об отказе от кодеинсодержащих препаратов, который привел к исчезновению обезболивающих в нашей стране. Сотни тысяч людей пострадали в результате этого, казалось бы, на первый взгляд – благого начинания.

Завгородняя:

– С этим запретом я столкнулась сравнительно недавно. Мне нужно обезболивать голову и кое-какие еще части тела. И тут я не обнаружила мой любимый препарат в аптеке. Было мне очень плохо. Сутки я умирала. В аптеке сказали, что лекарства больше нет, все изъяли. И вообще нашей аптеке эти препараты продавать нельзя. Пошла к врачу выписывать рецепт. А там запись за две недели. Открываю Интернет, а там сообщение, рассказ врача «скорой помощи», представителя экстренной медицины о том, что после запрета на многие препараты стало трудно обезболивать острых пациентов.

Яковлев:

– С 1 июня кодеинсодержащие препараты отпускаются в аптеках только по рецепту врача. Это борьба с «крокодилом» – легко производимым наркотиком из кодеинсодержащих препаратов.

Владимиров:

– Вы правильно озвучили эту историю.

Яковлев:

– Проходит несколько месяцев, мы видим жалобы и со стороны профессионалов, и со стороны потребителей. В результате пострадали люди, которые «крокодил» из нурофена не собираются делать.

Владимиров:

– Инициировали этот порядок отпуска кодеинсодержащих препаратов руководители, высшие должностные лица субъектов Российской Федерации.

Яковлев:

– Губернаторы.

Владимиров:

– Есть и президенты. Не только губернаторы. 80 % субъектов прислали такие письма. Причем они направляли на имя председателя Государственного антинаркотического комитета. Некоторые по два-три письма. Первое пришло от губернатора Архангельской области. Дезоморфин там проявился наиболее сильно. В 2008 году. После этого дезоморфин зашагал семимильными шагами по всей стране. Из кодеинсодержащих препаратов стали изготавливать дезоморфин.

Яковлев:

– Наркотическое средство делалось из медицинских препаратов. Вы считаете, что после того, как закон вступил в силу, это правильный закон и менять его не надо?

Владимиров:

– Поскольку процесс согласования длительный, вопрос рассматривался на Государственном антинаркотическом комитете, рассматривался Минздравом неоднократно, принимались решения, откладывались. Руководители субъектов федерации начали принимать сами эти решения, выходя за рамки своей компетенции. Прокуратура опротестовывала. Тогда парламенты субъектов стали принимать эти решения коллективно, голосованием. Последний этап – Липецк, Белгород, Калуга, Татарстан. Когда они в прошлом году приняли такие нормативные документы, устанавливающие рецептурный отпуск препаратов, в этих субъектах началось снижение количества наркопритонов. 40 % наркопритонов – это дезоморфин. Ввиду его грязности, это короткоживущий химический наркотик, употребляется практически сразу после изготовления. Тенденция эта проявилась незначительно. Поскольку резко возросла продажа кодеинсодержащих препаратов в соседних субъектах, где не было введено этого ограничения. И туда начали возить уже либо сами кодеинсодержащие препараты, сырье, то ли уже изготовленный дезоморфин для потребления. Опыт убедительно показал, что тенденция есть.

После введения этого порядка рецептурного отпуска ни одной жалобы, ни одной информации о том, что поступают от граждан жалобы и вопросы по этому поводу, что невозможно приобрести кодеинсодержащие препараты, от губернаторов к нам не поступало. А органы здравоохранения на местах находятся не в ведении Минздрава, а в ведении местных властей. За июль 2012 года продано 49 с лишним тысяч упаковок кодеинсодержащих препаратов. Нельзя говорить, что они исчезли.

Яковлев:

– Просто сложнее приобретать. Нужно идти сначала к врачу и получить рецепт. Олег, ваш взгляд на проблему?

Дементьев:

– Здесь несколько точек зрения. Тот самый «крокодил» был распространен достаточно широко. Все видели кадры, как в Новосибирске стоят 20-30 машин для получения наркотика.

Яковлев:

– Нужно ограничивать продажу кодеинсодержащих препаратов?

Дементьев:

– Контроль необходим.

Яковлев:

– Мнение создателя фонда «Город без наркотиков» Евгения Ройзмана.

Ройзман:

– Сразу скажу, что безрецептурный отпуск кодеинсодержащих препаратов, то, что его ограничили, сразу количество притонов сократилось в разы. Количество дезоморфиновых наркоманов сократилось в разы. Эта мера в масштабах государства уже сработала очень серьезно. Все получилось. И никто не жалуется на отсутствие болеутоляющих. Пошел к врачу, получил рецепт, купил. Но наркоманов прижали очень сильно. Гораздо меньше стали варить в подъезде, гораздо меньше стали гнить, попадать в больницы с ампутациями, сепсисами и так далее. Мера уже сработала.

Завгородняя:

– Вопрос к вышестоящим инстанциям: почему все равно в аптеку приехали органы контроля и изъяли партии этих кодеинсодержащих препаратов?

Яковлев:

– Евгений, как вы относитесь к жалобам потребителей?

Ройзман:

– Объясняю. Во-первых, кодеинсодержащие, кодеин – наркотик. Люди, которые постоянно употребляют кодеинсодержащие и болеутоляющие, они на этот наркотик подсаживаются. Это медицинский факт. Они без этих болеутоляющих обходиться не могут. Существует куча новых анальгетиков, не кодеиновых, которые достаточно успешно заменяют.

Завгородняя:

– Кодеин просто ускоряет действие обезболивающих. Когда мне нужно, чтобы у меня быстро произошло обезболивание, мне нужен кодеинсодержащий препарат. Иначе никак.

Ройзман:

– Никаких проблем. Любой лечащий врач эту проблему знает. И всегда вам выпишет эти лекарства. Вы спокойно будете покупать по рецептам и пользоваться. Уже сейчас этим постановлением спасли тысячи и тысячи людей.

Владимиров:

– Вопрос к Дарье. Прозвучала мысль, что приехали органы контроля и в аптеке изъяли препараты. А что это за факты? Мы ничего не изымали.

Завгородняя:

– Мои знакомые фармацевты мне рассказывали.

Владимиров:

– Такой факт можете озвучить? Чтобы можно было перепроверить, кто так превысил свои должностные полномочия.

Завгородняя:

– Я не могу сказать, где это.

Яковлев:

– Аптеки имеют право продавать, как и прежде, те же кодеинсодержащие препараты.

Завгородняя:

– Все аптеки? Ограничений нет?

Владимиров:

– Абсолютно. На эти препараты порядок рецептурного отпуска не теми рецептами ограниченного пользования, которые используются для продажи наркотических средств, а общедоступные рецепты, не номерные.

Яковлев:

– Рецепты бывают разные. Есть на бесплатное получение лекарств. И рецепт на бумажке, когда нам пишут, что надо принимать.

Владимиров:

– Обычный рецепт, 107-я форма.

Дементьев:

– На рецепте печать врача, угловой штамп и сверху четырехугольник. Олег, скажите, ваше отношение. Дело не в том, что мы стоим в очередях. Дело в качестве здравоохранения. У нас поликлиники порой перегружены. Кодеинового наркомана вылечить достаточно сложно. Не менее сложно, чем героинового. Я иногда даже предпочту героинового наркомана пролечить, а вот с кодеином… Мы его только детоксицируем, психотерапевтически занимаемся, и он идет вниз, в аптеку, приходят домой. Заглатывает целую конвалюту того же препарата.

Владимиров:

– У нас сегодня наблюдалось кодеина, из которого можно было изготовить более 400 кг чистого дезоморфина. Это годовая потребность 20 тысяч потребителей опийного ряда наркотиков. Но с учетом того, что дезоморфиновый потребитель живет 1,5-2,5 года, средний возраст жизни дезоморфинового наркомана – 28 лет. Ущерб демографический колоссальный. Несоизмеримо ни с чем. Причем умирают в мучениях.

Яковлев:

– Сложно спорить с тем, что нужно бороться с дезоморфином. А как же потребители, которые не могут прийти в поликлинику, сталкиваются с дикими очередями? Их права тоже отчасти нарушаются. Какое количество дезоморфиновых наркоманов в России?

Дементьев:

– Цифры приблизительные. Нужно учитывать, что один морфиновый или кодеиновый наркоман может присоединять к себе до 10 человек попробовать, наркогенность ситуации. Цифры могут отличаться от тех, что в отчетах.

Яковлев:

– Цифру ФСКН можно умножать?

Дементьев:

– На десяточку – спокойно. Но мы возвращаемся к качеству. Мы говорим о том, что мы усиливаем репрессивную ветвь. Это один вопрос. Но мы получаем на выходе еще больше наркоманов, если мы их репрессируем. Это другой вопрос. Надо научиться лечить наркоманию.

Владимиров:

– Органы здравоохранения, к сожалению, не делят опийных потребителей по видам опийной зависимости. Они идут в общем количестве. Где-то 1,9 млн. с учетом латентности опийного ряда потребителей. Это героин, дезоморфин, ацетилированный опий, экстрагированный опий. Почти 2 млн. человек.

Яковлев:

– Можем ли вы говорить, что как минимум половина – дезоморфин?

Дементьев:

– В настоящий момент – да.

Владимиров:

– 40 % наркопритонов, а это основное место, где потребляются наркотики опийного ряда, как раз дезоморфин. Это почти половина.

Яковлев:

– Даша, против тебя выставили железобетонные аргументы.

Завгородняя:

– Я знала об этих аргументах. Мне посчастливилось жить на окраине Москвы. Я узнала, что существуют такие притоны. Тогда еще не был запрещен буторфанол. В районе была тяжелая статистика по наркоманам. У них начиналась гангрена, потом ампутация. Но когда я иду в аптеку покупать себе таблетку, я не думаю об этих неблагополучных людях, которые наверняка слезут с кодеинсодержащих и сядут на что-то другое.

Яковлев:

– В результате закона, вступившего в силу этим летом, с одной стороны пострадали притоны и наркоманы. По данным наших гостей, на 40 процентов меньше их стало. А, с другой стороны, пострадали и потребители, которые теперь не могут просто так свободно прийти вечерком, если заболела голова в аптеку и купить кодеинсодержащие болеутоляющие препараты. Теперь им придется сначала зайти в свою поликлинику к местному терапевту. Получить рецепт, а уже потом купить кодеинсодержащие препараты. Сталкивались ли вы лично с этой проблемой? Столкнулись мы с двумя правдами, потому что с одной стороны представители государства, эксперты говорят о том, что нужно бороться с «крокодилом», он же дезоморфин, это наркотик, который можно сделать из кодеинсодержащих препаратов, что сотни тысяч людей и делали. А с другой стороны, потребители, в числе которых Дарья Завгородняя, которая говорит, меня не волнуют все эти наркоманы, они будут клей момент все равно употреблять или найдут какой-то другой аналог.

Завгородняя:

– Они сейчас затаились на какое-то время, а потом они появятся, Саша. Они обязательно что-нибудь из какой-нибудь искры свое пламя высекут уж точно.

Владимиров:

– Я охотно поддержу эту мысль, они там затаились. Они не затаились, они мучаются где-то. Они не в состоянии затаиваться, это не шпионы, ни диверсанты, ни грабители, это несчастные люди, больные, прежде всего. Почему я не соглашусь с такой позицией, что когда я иду в аптеку, у меня болит голова, я не думаю о них. Понятно, когда головная боль, ни о чем не хочется думать. Но я полагаю так, что если мы здесь собрались, то на первом месте должна быть у человека какая-то гражданская позиция. Мы все-таки граждане своего общества, и должны заботиться не только о себе, а друг о друге. Только тогда мы сможем выжить в этом мире и жить комфортно. У нас уровень смертности в возрастном сегменте от 15 до 34 лет в разы превышает Европу, Японию и т.д. До 100 тысяч умирает молодых людей. А почему? В том числе я приводил цифры – 28 лет средний срок жизни дезоморфинового наркомана. В этой связи служба, якобы какой-то орган контроля, изъял все кодеиносодержащие. Факт, что не мы, мы не нарушаем законы. Именно поэтому мы уже два года постоянно и Президиум Госсовета по инициативе Виктора Петровича Иванова, был проведен на эту тему в прошлом году, где говорилось о том, что полицейскими мерами победить наркоманию невозможно. Это путь в никуда. Мы можем арестовывать сотни тысяч людей. В некоторых субъектах Федерации каждый четвертый осужденный, это по статьям наркотиков. Если не будет создана система медико-социальной реабилитации, если не будет стимулироваться избавление от зависимости, а к этим гражданам нельзя относиться вот так наплевательски. Вот у нас демография отрицательная как раз за счет того, что мы пренебрегаем этими людьми. Вы говорите, что завтра они сядут на другое. Мы не должны этого допустить. Врачебное сообщество и социальные институты должны из этой кровавой мясорубки выхватывать этих людей.

Яковлев:

– В этой студии не хватает Ульяны Скойбеды, спецкора «Комсомольской правды», которая предметно занимается этой тематикой. Но мы рассматриваем эту историю не только в контексте сотен тысяч и миллионов наркоманов в нашей стране, а с точки зрения простого потребителя, кои интересы сегодня в этой студии защищает Дарья Завгородняя. Но мы не только защищаем права потребителей, пытаемся это делать, но и даем слово вам, потому что здесь мы видим и психотерапевт, который занимается предметно этой темой, и представитель ФСКН, один из руководителей, у вас есть возможность позвонить и высказаться, что некоторые из вас сейчас и сделают. Эта дискуссия развернулась, прежде всего, летом и ряд правозащитников выступили против. Я сошлюсь на пример на члена московской хельсинской группы, Валерия Борщева, который сказал буквально следующее: «Такой запрет ударяет по интересам многих граждан, которые не могут срочно получать необходимое лекарство». Не смогут это сделать. Это очень опасная тенденция, направленная против интересов граждан и больных. Не кажется ли вам, что все-таки, давайте говорить не только о наркоманах, давайте предложим какие-то альтернативные способы для того, чтобы люди, которые заболели, которые плохо себя чувствуют, не дожидались очереди к терапевту несколько дней. У них голова болит сейчас, а терапевт работает только послезавтра. И что, может быть, вы этим людям как-то поможете?

Владимиров:

– Если выписан рецепт, то там, как минимум 10 таблеток. Одной хватит, чтобы сегодня снять головную боль. Если не снимается одной таблеткой, то надо уже идти к врачу по-серьезному, иначе это путь в никуда, гробить свой организм.

Яковлев:

– То есть закупайтесь заранее.

Владимиров:

– Но вы итак купили, купили конвалютку – там 10 таблеток. Ну, на 10 приемов хватит.

Завгородняя:

– Хватит практически на 10 месяцев. Ха-ха, на год.

Владимиров:

– У кого как часто болит голова.

Дементьев:

– Все-таки надо исходить из потребности нормативной личности, не обсуждая психопатологических каких-то черт наркоманов наших и прочие вещи. Хотя это тоже граждане нашего общества, в той или иной степени закон должен защищать. В том числе и больных. Мы не должны скатываться на уровень вульгарной борьбы с той же наркоманией или так скажем фашистской…

Яковлев:

– Что вы предлагаете?

Дементьев:

– Я считаю, что должны быть разумные меры. Рецепты обычные, в этом ничего такого сверхпредосудительного нет. Позвонив недавно в Лондон, я узнал, что у них даже нафтизин по рецептам.

Завгородняя:

– Вы понимаете, я хочу вернуться к разговору про экстренную медицину, про скорую помощь. Доктор, который написал вот этот пост в Интернете, в ЖЖ, я к нему вернусь. Потому что если ты попадаешь в ДТП, никто из нас не застрахован, пьяных водителей пока что на наших дорогах не извели, как свидетельствуют события недавние. Вот он пишет, у нас был налбуфин. Чиновники из госконтроля внесли его в учетный список. Трамал, трофанол давно уже в списке. Требования такие же, как к хранению морфина. Закон принят 26 апреля 2012 года. Вступил в действие с 7 августа. Налбуфин изъяли. Больше обезболивающего центрального типа у нас нет, никаких вообще. Он тут живописно ругается матом. Из учетных препаратов, внимание, у скорой помощи остались феназепам, на сутки – 3 ампулы. И диприван, он же пропофол, тоже три ампулы. Все, феназепам – слабый транквилизатор, слабее реланиума. Что делать в такой ситуации?

Яковлев:

– Вы согласны, что проблема существует?

Дементьев:

– Я согласен. Это проблема скорой помощи.

Владимиров:

– А какое отношение это имеет к кодеинсодержащим препаратам?

Завгородняя:

– К кодеинсодержащим препаратам никакого, но это имеет отношение к теме запрета на наркотические вещества.

Дементьев:

– Я ехал по Волоколамке, там была страшная авария. Девочке оторвало ступню, и она умирала. Милиция появилась быстро достаточно, скорая ехала дольше – пробки. И девочка умирала. И врач был опытный, это было весной. Он прямо при мне сделал омнопон – четыре куба подъязычно. И никаких вопросов в плане обезболивания не было. Это реальный случай.

Яковлев:

– Не все знают, о каком лекарстве идет речь.

Дементьев:

– Это тоже опийный препарат, один из алкалоидов.

Яковлев:

– Владимир Владимиров, мы понимаем, что это вопрос, скорее к Минздраву и к региональному департаменту здравоохранения. Но все же, получается, что ФСКН перестарались вот с этими списками запрещенных препаратов и препаратов, которыми ограниченно можно пользоваться. И страдают врачи скорой помощи. Или все не так?

Владимиров:

– Вы понимаете, с больной головы на здоровую. Я же вам, кажется, внятно постарался объяснить – ФСКН, орган исполнительной власти. Мы ничего не запрещаем, ничего не придумываем, а только исполняем законы и подзаконные нормативные акты. Все это было решением Правительства. Без Минздрава этого никак не сделать.

Яковлев:

– То есть это вопрос к Минздраву, а не к вам?

Владимиров:

– А в отношении кодеинсодержащих, это вообще решение Минздрава.

Константин:

– Новосибирск. По поводу своей мамы. Очень была проблема достать для нее таблетки, на которых она, сколько я ее помню, столько у нее голова болит. Врачи никогда ей помочь не могли. И соответственно, рецепт я просто купил для того, чтобы купить ей таблетки. А по поводу наркоманов, я с 80-го года… Каждый десятый, по крайней мере, точно на наркотиках, из тех, кого я знаю. Не заметил я, чтобы они резко бросили и все исправили. Есть море всего, чем биться можно.

Андрей:

– Москва. У меня больна очень родственница. И в Южном административном округе я столкнулся с такой ситуацией. Сильнодействующие обезболивающие средство, это трамал. У нас в прошлом месяце москвичи остались без этого трамала, онкобольные. Тут проблема полностью в организации. В аптеках, которые через 500 метров это все есть. И вот девушка столько много новых средств от болевых синдромов. Нурофен он отмечал в свое время… Очень часто большие балбесы вот эти представители распространители. У них была прибыль. А наша фармацевтика рухнула.

Сергей:

– Гости у вас очень наивно рассуждают. Пойти в поликлинику и взять талон, записаться. Дня через три после полдня очереди попадешь к врачу. Это же бред для нашей страны.

Яковлев:

– Вы услышали гнев потребителей, Владимир Владимиров. Я думаю, что единственным вашим ответом, еще раз напомню, что Владимир Владимиров представляет ФСКН, не Минздрав, потому что очень много есть вопросов именно к госпоже Скворцовой и уже наверное меньше вопросов к госпоже Голиковой, но все же, к чему привел этот запрет свободной продажи кодеинсодержащих препаратов с точки зрения наркоманов в стране. Еще раз. Вы сказали – 40 процентов притонов. Для вас, как для ведомства, которое борется с оборотом наркотиков в России, это дало какие-то результаты?

Владимиров:

– Для нас, как для ведомства это никакого результата не дало. А вот для граждан…

Яковлев:

– Для тех целей, которые перед вами стоят.

Владимиров:

– Потому что наркоман, коллега справедливо заметил, что один наркоман опийного ряда, потребляющий наркотики, втягивает 10-15 человек в течение года. Он же сбытчик потребителю, потому что у него нет денег, а ему надо потреблять за счет продаж. Поэтому мы предвосхитили подсаживание на иглу большого количества людей. А оборот дезоморфина снизился более чем в два раза на криминальном рынке. Количество наркопритонов сократилось в полтора раза по сравнению с таким же периодом прошлого года. Это безусловный эффект. Гнева граждан я не услышал, но позиция была такая: наркоманы никуда не делись. Еще раз говорю, наше ведомство как раз выступает за систему медико-социальной реабилитации.

Яковлев:

– Спасибо. Берегите себя.

<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>