Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+7°
Boom metrics
Звезды16 августа 2017 15:00

Алексей Пиманов: Мой фильм «Крым» про то, что любовь сильнее ненависти, а не про «крымнаш»

Известный продюсер, сценарист, журналист, президент медиахолдинга «Красная Звезда» пришел в гости к Андрею и Юлии Норкиным, чтобы поговорить о последних телесобытиях и рассказать о своём фильме [видео, аудио]
Алексей Пиманов снял новый фильм "Крым"

Алексей Пиманов снял новый фильм "Крым"

Фото: Михаил ФРОЛОВ

А. Норкин:

- У нас сегодня анонс такой. Алексей Пиманов должен был к нам приехать в семь часов, по всей видимости, он не успеет, у него там внезапное изменение в графике, ну, мы уже настроились, что вообще не будет разговора про фильм «Крым», а, оказывается, нет, все-таки он к нам приедет, может быть, к половине восьмого… Мы сделаем так. В любом случае, второй час программы «120 минут» мы будем говорить с вами про «Крым», про наши отношения с Украиной. Мы подключим наших коллег, которые в Крыму отдыхают, потому что очень много новостей, связанных с туристическим сезоном и т.д. В 18.30 новый телевизионный скандал – я другого не могу найти слова, для меня просто как гром среди ясного неба – еще один телеведущий покидает Первый канал. На этот раз речь идет о Тимуре Кизякове.

Ю. Норкина:

- И мерзкий этот скандал не потому, что Тимур покидает Первый канал, а как бы повод мерзкий.

А. Норкин:

- Ну да, мы про это будем говорить отдельно.

В течение всего эфира принимаем поздравления – нашей внучке сегодня годик…

Ю. Норкина:

- Ты знаешь, неприлично пользоваться служебным положением…

А. Норкин:

- Прилично. Тебе приятно будет, если тебе позвонят и скажут – поздравляем вас с годовщиной первой вашей внучки. Это ж замечательно.

Ю. Норкина:

- Мне приятно. Но вот другие люди, у которых тоже сегодня внучкам исполнилось год, не могут себе позволить такой роскоши.

А. Норкин:

- Ну ладно… А начнем мы с темы, как всегда, подсчитывания денег… Дело в том, что Билл Гейтс сделал самое щедрое в истории 21 века финансовое пожертвование – более 4,5 миллиардов долларов. Эпиграф.

«- Дорогой Иа! В этот знаменательный день я хочу подарить тебе безвозмездно…

- Что, что?

- Помолчи, Пух!

- Извини, а только хотел узнать, без чего?

- Без-воз-мез-дно. То есть, даром.

- А, даром. Понятно.

- Подарить тебе безвозмездно скромный, но очень полезный подарок. Вот этот шнурок!»

А. Норкин:

- Ну, Билл Гейтс подарил не шнурок, а безвозмездно 4,6 миллиардов долларов. Кому, пока неизвестно. А вообще для Гейтса благотворительность – это занятие, можно сказать, любимое, он огромное количество, несколько десятков миллиардов долларов пожертвовал на разные вещи.

Ю. Норкина:

- Я смотрю, что вообще даже вот предыдущие его подобные акции, неизвестно, на что он жертвует.

А. Норкин:

- И вот мы с вами об этом и хотели поговорить. Потому что сегодня опять пошли обсуждения темы с очередной свадьбой, которая проходила в Барвихе. Некий самарский богатый человек играл там свадьбу с некоей моделью. Я даже не буду сейчас фамилии их называть – это непринципиально совершенно. Но то, что написано в СМИ, - кольцо невесты 11 миллионов долларов.

Ю. Норкина:

- Вот тебе это интересно?

А. Норкин:

- Мне интересно, когда у человека много денег, как он ими распоряжается.

Ю. Норкина:

- Давай тогда спросим у наших дорогих и любимых радиослушателей, а что бы вы сделали, если бы у вас было много денег?

А. Норкин:

- Меня просто поражает вот это тщеславие. У меня такая свадьба, у меня торт в сто этажей, у меня кольцо такое, у меня платье сякое – и об этом надо рассказать всем и каждому. А вот в истории с Гейтсом что еще интересного? Сам факт передачи вот этой огромный суммы – это же еще чуть ли не в июне произошло, сейчас только об этом стало известно. То есть, он об этом не говорил. Я знаю, есть у нас тоже богатые люди, которые это не пиарят…

Ю. Норкина:

- Андрюш, мне всегда казалось, что эта история зависит от уровня развития человека. Когда человек глубок душой и у него все в порядке с мозгами, и есть чем в жизни заняться…

А. Норкин:

- Душа и мозги – это разные вещи.

Ю. Норкина:

- Совершенно разные. Я тебе поэтому и говорю. Вот когда есть цель. Когда у человека другие задачи в жизни, когда вообще миропонимание другое, нет такого вопроса. Когда человек хвалится жопой в песке… знаешь, вот девушки фотографируются с голыми сиськами… вот а посмотри, мне мой парень купил какое кольцо… Мне это смешно. Я не знаю, откуда они берутся…

А. Норкин:

- Давай мы послушаем, что нам пишут наши слушатели. Абакумов Владимир уже пишет: «Я шлю СМС на благотворительность, а вы, ведущие?». Нет, я честно скажу, что я не шлю СМС на благотворительность. А почему я этого не делаю? Не знаю. Вот я лично благотворительностью не занимаюсь.

Ю. Норкина:

- Да ты что? Офигеть! Трое приемных детей это что?

А. Норкин:

- Это не благотворительность, это другое. Это мои дети. Они были не мои дети, а потом они стали мои… Вот Владимир спрашивает, я ему отвечаю. Просто есть вот эти – пошлите там СМС такое-то и столько-то рублей пойдет на счет чего-то там такого…

Ю. Норкина:

- Не знаю, мне кажется, что здесь есть некое опасение – пойдет ли это туда, куда нужно. А вот у меня подозрение, что Билл Гейтс знает четко – если он туда переводит деньги, в благотворительный фонд, они пойдут туда, куда нужно.

А. Норкин:

- Потому что он очень внимательно это контролирует.

Ю. Норкина:

- И я об этом.

А. Норкин:

- Вот Марина пишет, что обязательно давала бы на храмы и на больных детишек. А есть у нас кто-нибудь в прямом эфире?

Ю. Норкина:

- Вот мне уже пишут: «Появилось бы у меня много сантиков, я бы купил жилплощадь в Москве»… Еще: «Не жили богато и незачем начинать»…

А. Норкин:

- Вот Виталий пишет: «Не сочтите за пафос. 11 миллионов долларов я бы положил в банк, а на проценты бы жил. И содержал бесплатную столицу». Честно говоря, я не совсем понял, что про бесплатную столицу, но вот человек говорит – было бы у него много денег, он бы жил на них. Почему нет?

Ю. Норкина:

- Ну, на самом деле, и не на себя, дорого, только и потратил бы, а думает о столице.

А. Норкин:

- Сергей пишет: «Только благотворительность и помощь без пиара»… Сергей, а почему без пиара? Вам скромность ваша не позволяет об этом рассказывать или какая-то другая причина?

Ю. Норкина:

- Нет, просто неправильно понимают ребята, что такое громогласно говорить о своей филантропии. Это хорошо. Это пример людей, которые, может быть, тоже последуют вашему примеру.

А. Норкин:

- Вот Виталий пояснил – он содержал бы бесплатную столовую. Не столицу, а столовую… Вот мне очень многие пишут, что на восстановление храмов бы отдавали деньги. Я так думаю, что – а это нужно?

Ю. Норкина:

- Конечно.

А. Норкин:

- А ты считаешь, что этого не хватает?

Ю. Норкина:

- Нет, я даже не с этой точки зрения – нужно это или не нужно. Меня радует то, что наш замечательный народ, который считает, что все вокруг плохо и люди недостаточно хороши… вот, например, Олег из Ставрополя пишет: «Я бы потратил на борьбу с коррупцией, - больше бы выгадал». Ты читаешь про храмы. Кто-то пишет про приюты. Но ни один не написал, что я бы купил или купила себе офигительное количество золотых брюликов… Насколько гражданская позиция высокая! Пока еще нашу страну все-таки недодавили…

А. Норкин:

- А у нас звонок из Ингушетии. Иса, слушаем вас.

Иса:

- Здравствуйте. Вот я бы пожертвовал деньги на детские дома, на дома престарелых. У нас в республике, как вы понимаете, единственный регион, в котором нет детских домов, домов престарелых, интернатов…

Ю. Норкина:

- У вас вера другая, достаточно крепкая – это правда.

Иса:

- У нас и менталитет…

А. Норкин:

- Я думаю, что вы правы, здесь не столько в вере, сколько вообще менталитет. Это другая история немножко, да.

Ю. Норкина:

- Одно из другого вытекает, как мне всегда казалось…

Иса:

- Вот у нас в социальных сетях много сообщений приходит с черного континента, где погибают люди… Вот я бы пожертвовал туда.

А. Норкин:

- Скажите, Иса, а нужно об этом рассказывать – вот если человек совершает такой поступок, благотворительный, очень добрый, совестливый поступок, об этом нужно рассказывать? Или об этом нужно молчать?

Иса:

- Вот у мусульман – если ты правой рукой подаешь милостыню, то прячешь это от левой руки. У нас вот так говорят.

А. Норкин:

- А вот вы сами как это понимаете? Почему так?

Иса:

- Я это понимаю так, что нельзя афишировать, что ты делаешь добрые дела. Не надо. Всевышний это видит и этого достаточно.

Ю. Норкина:

- Хорошо. Вот Михаил пишет: «Пригласил бы лучших ученых в области онкологии со всего мира и решил бы наконец проблему онкобольных». Блестяще!

А. Норкин:

- Ну, насколько я знаю, Гейтс довольно много вкладывает денег в борьбу с раком. Может быть, конечно, есть смысл сконцентрироваться только в этом направлении, тут я не буду спорить с Михаилом.

Ю. Норкина:

- Вот человек не подписался: «Раздал бы долги».

А. Норкин:

- А у нас Николай в прямом эфире. Красноярск.

Николай:

- Добрый вечер, Андрей Владимирович! Поздравляю вас, что вы дедушка и бабушка…

А. Норкин:

- О, спасибо! Уже год как, сегодня день рождения.

Николай:

- Да, да, я часто за вами смотрю на НТВ, но на ваш вопрос – что бы вы сделали, если бы много денег было – ответил хорошо Потанин. Хочешь сделать человека счастливым - дай ему миллион. Хочешь сделать глубоко несчастным – дай ему миллиард.

А. Норкин:

- Ну и вы какую соль видите в этом заявлении? Во-первых, Потанин тоже очень много сам благотворительностью занимался. Во-вторых, насколько я помню, он ничего не собирается завещать детям. Он все свое состояние – то, что у него жена не отсудила – намерен передать на благотворительность, насколько я помню. Вот вы сейчас его процитировали, вы поддерживаете вот это его мнение, или вы с ним не согласны?

Николай:

- Сто процентов поддерживаю и утверждаю, что человеку много денег не надо. Надо, чтобы их хватало. От таланта человека будет зависеть и количество денег.

А. Норкин:

- А почему не надо человеку много денег? Деньги человека портят?

Николай:

- Вот смотрите, у вас машина Лансер? У Владимир Вольфовича Майбах. Вам же хватает Лансера?

А. Норкин:

- Хватает. Причем, он уже шесть лет у меня ездит.

Николай:

- И дай вам бог еще сколько нужно будет. А Владимир Вольфович говорит – машина плохая, старая…

А. Норкин:

- Спасибо вам большое.

Ю. Норкина:

- Так, Василий: «Купил бы миллион удочек и раздал бы бедным». Супер! «Я бы приют для кошек построил, чтобы у них всегда был дом и еда. Дмитрий».

А. Норкин:

- Дмитрий, можно считать, что наш дом – это приют для кошек, дайте нам, пожалуйста, немножко денег…

Ю. Норкина:

- «Денег очень много? Построил бы музыкальные школы, детские дома творчества, станции юных техников»…

А. Норкин:

- В общем, я могу сделать такой маленький подвывод. Все, кто нам звонят и пишут, предполагали бы в этой ситуации направлять деньги в том или ином виде на решение социальных вопросов. Это о чем говорит? На мой взгляд, это говорит совершенно очевидно о том, что у нас в стране явно мы испытываем недостаток вот этих вещей. Вот о чем нам сейчас говорят – больницы, приюты, школы, храмы и т.д.

Ю. Норкина:

- Но ты не открыл Америку-то на самом деле…

А. Норкин:

- Нет, ну, ты сейчас тоже не открывала Америку, когда говорила, какие у нас замечательные слушатели. Я просто сейчас немножко формализовал это.

Ю. Норкина:

- А вот по поводу слушателей Георгий из Краснодара пишет: «Вы, правда, считаете, что все те, кто сейчас говорят и пишут о пожертвованиях, поступили бы так?». Да, я так считаю. «Лично я, - пишет Георгий, - все бы сделал для обеспечения достойного будущего своим потомкам, а уже потом задумался бы об этом». Георгий, так я говорю о том, что было бы денег столько, что можно было и своим будущим потомкам обеспечить, но и…

А. Норкин:

- Да, Валентин Волков очень правильно пишет: «Лучшее, что может сделать богатый человек, - создавать рабочие места». Это вот то, что опять же мы почему-то проскочили в 90-е годы. Потому что те люди, которые у нас стремительно становились богатыми в то время, они не так чтобы шибко думали о создании рабочих мест. У них это происходило немножечко само собой, потому что они создавали предприятия…

Ю. Норкина:

- Борис Николаевич сказал – берите свободы, сколько хотите…

А. Норкин:

- Это он говорил про другое.

Ю. Норкина:

- Он про все так говорил. Про ответственность не было ни слова. Вот, ребята, и подсуетились, и взяли. И те, которые были партийные, которые… да ты это знаешь все прекрасно…

А. Норкин:

- Владимир Абакумов: «Закрыл бы ипотеку, пошел бы за дочкой, а пока есть только два сына». А вы дочку без денег никак, не пробовали? Так, Георгию просят передать, что не надо судить по себе. И давайте еще один звонок мы примем. Ольга, Ростов-на-Дону. Добрый вечер.

Ольга:

- Здравствуйте. Я, во-первых, поздравляю вас с выходом, надеюсь, вы хорошо отдохнули.

Ю. Норкина:

- Замечательно.

А. Норкин:

- Спасибо.

Ольга:

- Я хотела бы сказать, что, если бы у меня было много денег, я бы потратила их на лечение. Чтобы все наши близкие и родственники были здоровы. Чтобы детишки росли здоровыми. Кроме того, я потратила бы деньги на учебу, чтобы правильно воспитывали в школах, правильно учили, грамотно учили. Чтобы помнили и знали нашу веру христианскую. Чтобы мы не восхищались мусульманами, что у них хорошая вера, а наша плохая. Не может быть такого…

А. Норкин:

- Ольга, я с вами не согласен. Никто ж не говорит, что ислам это хорошо, а православие это плохо. Просто то, что говорил Иса, это действительно замечательная вещь.

Ю. Норкина:

- Да, очень крепкие традиции. И вы правы, надо наши традиции возрождать, конечно. Спасибо большое.

А. Норкин:

- Так, Алекс пишет: «В 90-е никто ничего не создавал. Только сосали из того, что было». Так я про это и говорю. Я это и имел в виду. «Помощь другим – это не значит в честь Господа, а для человеческого поступка…». Сергей, я не понял, о чем вы говорите…

«Купил бы остров и свалил бы на фиг отсюда». Андрей, свалить вы можете совершенно свободно без острова. Вас с таким настроением везде ждут. Вы знаете, когда приедете куда-нибудь, вы страшно удивитесь тому, что увидите…

Ю. Норкина:

- «Живу в сельской местности, деньги вложил бы в местное сельхозпредприятие, выкупил бы его и начал развивать… Не только пшеницу выращивал, а и животноводством занялся бы. А то женщинам на селе работы нет. Кстати говоря, безработные женщины пьют ужасно». Да, это страшная история. Так я, собственно, Андрей Владимирович, о чем вам хочу сказать. Вот замечательные люди у нас. Ни один не сказал, что я бы своей дочуре забабахал бы офигительную свадебку…

А. Норкин:

- Так, смотрите, вот эта история с программой «Пока все дома» на самом деле очень здорово перекликается с той темой, которую мы с вами только что обсуждали… Программа Тимура Кизякова «Пока все дома» существует на нашем телевидении 25 лет – с 1992 года. 11 лет в этой программе существовала рубрика «У вас будет ребенок».

Ю. Норкина:

- Я была на 10-летии и приводила наших младших…

А. Норкин:

- И вот сегодня стало известно, что Первый канал отказался от сотрудничества с Тимуром Кизяковым, с программой «Пока все дома», они покупали эту программу – это там сторонний производитель, телекомпания «Дом», которой Александр Митрошенков руководит… Значит, в чем дело? Именно вот эта рубрика «У вас будет ребенок» и послужила причиной этой скандальной истории. Потому что еще в конце прошлого года вдруг стали появляться утверждения, что Тимур Кизяков и его супруга Елена, которая вместе с ним работает над этой программой, а именно Лена и вела эту рубрику «У вас будет ребенок», она абсолютно благотворительная, то есть, там на самом деле рассказывали про детей из детских домов, которым нужны усыновители.

Ю. Норкина:

- Там делали некие такие паспорта про ребяток… Сколько лет, чем увлекается… такая предыстория ребенка, которого показывают… Ну, ладно, скандал и скандал – на телевидении довольно много скандалов. Но, ребята, почему меня затронула эта ситуация? Потому что на самом деле Тимур и Лена делали замечательное дело. Очень много детей нашли свои семьи.

А. Норкин:

- Им фактически предъявили обвинение в том, что они крадут государственные деньги. Что якобы на эти цели они получали деньги, выигрывали тендер, во-первых, завышали расценки, во-вторых, не давали никаким другим организациям чем-то таким заниматься. Сейчас Тимур Кизяков никак не комментирует эту историю, но мы сейчас можем вам дать небольшой фрагмент из его интервью «КП», который был несколько месяцев назад, он как раз там рассказывал про эту рубрику…

«Т. Кизяков:

- Мы очень долго получали разрешение на съемки. Начали делать мы это на свои деньги. Сделали мы около 40 видеопаспортов и тут вот что сработало. Мы, делая одну из программ, делали программу о Борисе Всеволодовиче Громове. И вот дальше начинаются наши мытарства, у нас заканчиваются деньги, потому что это затратно. Снимать – это затратно. Канал на тот момент не добавлял ничего. Программа стала гораздо сложнее и объемнее, но закупочная цена не изменилась никак. Главное – хотя бы канал поддержал тем, что дал добро на эту тему. И вот дальше чудо. Прихожу я к Борису Всеволодовичу и говорю – помните Кирюшу, которому вы дарили? Да, да, помню. Я говорю – а вот сюда посмотрите. Это он же, только уже… То есть, это вот реальная книжонка, которая такой взрыв произвела! И после этого он сказал – будем помогать. Я говорю – где этот Данил, где этот Кирилл? Нашли всех там, все, полетели там головы… стали помогать. Помогать как стали? Даже названия этому не было. А что это такое? Библиотека данных? Нет. Видеофильм о ребенке? Нет. Слава богу, что тогда пришла в голову мысль хотя бы свое собственное имя зарегистрировать, причем, имя пришло – видеопаспорт. Это видеодокумент.»

А. Норкин:

- В общем, теперь получается, что этой программы больше нет. Тимур Кизяков не работает больше для Первого канала, ну а дальше у меня пока комментариев нет…

Ю. Норкина:

- Насколько я понимаю, все началось с того, что корреспондент ТАСС Татьяна Виноградова написала на своей странице в Фейсбуке «Я всегда считала полезным делом видеистории про детей-сирот». Ну, замечательно, корреспондент… видимо, человек, который никогда на телевидении не работал, вот поэтому были очень удивлена, что один видеопаспорт стоит 100 тысяч рублей…

А. Норкин:

- То есть, вот этот сюжет про ребенка.

Ю. Норкина:

- Во-первых, мы очень любим считать чужие деньги… Во-вторых, Татьяна, вы бы узнали… ну, на самом деле, просто посмотрели бы, сколько получают операторы, сколько стоят билеты на поезд, на самолет, гостиница, туда-сюда… Телевидение – дело затратное достаточно. Не дешевое. Вообще это мерзко… Ребят обвинять в подобных историях просто вот, знаете, Татьяна Виноградова, а почему бы вам - взять и делать такие паспорта? Я ненавижу людей, которые начинают вот, понимаешь… я была удивлена… на детей-сирот видеопаспорт… Вам жалко, что вы не получаете эти сто тысяч?

А. Норкин:

- Ты немножко неправильно трактуешь. Мне кажется, что там не столько ее сумма напрягала…

Ю. Норкина:

- Она хочет, чтобы это все за бесплатно было?

А. Норкин:

- Она якобы говорит, что, значит, Кизяков выигрывал конкурсы на получение вот этих государственных денег постоянно, из года в год. А всем остальным кислород этот перекрывали. Вот что ее, по-моему, больше всего возмутило.

Ю. Норкина:

- Ты знаешь, я помню подобные мерзкие истории с Бессмертным полком.

А. Норкин:

- Что ты имеешь в виду?

Ю. Норкина:

- Я имею в виду денежные. Когда регионы говорили – нет, мы лучше делаем, дайте нам денег, дайте сюда денег… Потом либералы подхватили и начали говорить, что это вообще безобразное манипулирование и пропаганда… Вот как только влезает человек, который говорит – та-а-ак, а сколько у вас здесь стоит? Если, ребята, у вас такие вопросы, подавайте в прокуратуру, пусть разбираются. Вы взяли и журналистов, которые делают действительно замечательное дело, просто смешали с дерьмом.

А. Норкин:

- Ну, не знаю, вот просто по-человечески я всецело на стороне Тимура Кизякова, потому что я его давно знаю… Он мне симпатичен очень. И вот я сейчас читаю то, что вывалено на ребят… там огромное количество претензий, на самом деле, с которыми, к сожалению, видимо, придется разбираться. Мне очень не хочется, чтобы эта программа исчезла. Правда… Я ужасно расстроился, когда я про это сегодня узнал. Самое главное, что я не могу понять. Если все это тянется уже, оказывается, несколько месяцев, почему сейчас вдруг произошло вот такое обострение и программу эту снимают?.. Вот тут нам уже пишут. «С уходом Кизякова уходит целая эпоха. Рушатся устои, рвется связь времен». 1276, это вы с сарказмом говорите или нет? На самом деле, это действительно очень серьезная потеря для нашего телевидения. У нас очень мало программ, которые выполняют правильные задачи, понимаете. Развлекательное телевидение – это очень сложная штука…

Ю. Норкина:

- 1276, вот если вы хотя бы на 20 минут зашли в отделение токсикологии в Москве, детское…

А. Норкин:

- Вот он пишет, что нет никакого сарказма, извините, если я вас обидел…

Ю. Норкина:

- Я хочу сказать, что с детьми тяжелая история. Владимир Вольфович говорит, что у нас молодежь не пьет и не курит, но я видела пацанят в 14-15 лет, которые в бессознательном состоянии, в алкогольном и наркотическом опьянении, поступают в реанимацию…

А. Норкин:

- Да, не далее, как на этой неделе, наш героический средний сын загремел в больницу, за день до возвращения из лагеря, потому что его укусила гадюка, и вот он вторую неделю сейчас лежит в токсикологии, ну, естественно, мы к нему приезжаем и там видим детей, которых с улицы привозят, да…

Ю. Норкина:

- И это наши дети - наше будущее, наша старость…

А. Норкин:

- Ну, что, мы с вами начали сегодня как бы с вопросов благотворительности, ну а теперь вот договорились, что одна из самых известных таких вот благотворительных компаний, ну, можно же усыновление благотворительностью назвать, она теперь закрывается. Я имею в виду программу «Пока все дома» Тимура и Елены Кизяковых…

Ю. Норкина:

- Так, ты спрашивал, что происходит на Первом. Вот нам и пишут, что происходит. «На Первом устранение возмужавших конкурентов». Слушайте, Тимур Кизяков возмужал давным-давно…

А. Норкин:

- Так, Павел Садков уже у нас в эфире, зам главного редактора «Комсомолки». Павел, здравствуйте.

П. Садков:

- Добрый вечер.

А. Норкин:

- Если у вас есть какая-то информация конкретная по вот этому скандалу…

П. Садков:

- На самом деле, я бы не стал называть это скандалом, который случился именно сейчас, история началась достаточно давно и, да, мы можем сейчас, наверное, уже признать, что факт ???(связь пропала).

А. Норкин:

- Да, я уже говорил, что эта история давняя, мне просто непонятно, почему сейчас вдруг…

Ю. Норкина:

- Очень жаль, что Первый канал потерял эту программу.

А. Норкин:

- Да какая разница, Первый или не Первый – телевидение потеряло. У нас действительно не так много программ на телевидении, которые стоят делать.

Ю. Норкина:

- «Можно предположить, что ребятам поступит какое-то предложение от других каналов и вся эта замечательная история продолжится…».

А. Норкин:

- Так, все, говорим опять. Паш, сейчас хорошо слышно.

П. Садков:

- Я продолжу. Надо признать, что на данный момент действительно произошел разрыв между программой «Пусть говорят» и Первым каналом… Что будет с программой, пока непонятно, но есть определенные варианты у Тимура и Елены Кизяковой, которые вместе эту программу ведут. Ну и самое главное, что наверняка продолжится деятельность по подготовке тех самых видеопаспортов, с которых все это и началось…

А. Норкин:

- Вы сейчас оговорились… вы сказали «Пусть говорят»…

П. Садков:

- Да, действительно, уже настолько голова идет кругом…

А. Норкин:

- Да, согласен. А вы можете объяснить, вот у нас тут кто-то из слушателей написал сегодня, что Первый канал идет вразнос… Я вот сейчас пытаюсь вспомнить, когда, в какое межсезонье настолько сильны и глобальны были бы кадровые изменения… Что на Первом канале происходит-то?

П. Садков:

- Либо это идеальный шторм, когда все совпало вместе и мы в августе 2017 года обсуждаем три истории, которые начались в разное время – а это действительно так. Потому что, что касается «Пока все дома» - это история декабря 2016 года, что касается Александра Олешко, то он достаточно давно уже не был в прямом эфире и не имел новых программ на Первом канале, и только в июне он завершил свои отношения с Первым каналом официально, а сейчас об этом просто заявили. И Андрей Малахов, который тоже ушел в августе… С другой стороны, так как это сошлось, действительно, есть ощущение, что такой большой исход и что происходит… Ну, наверное, идет некое обновление и мы увидим некий новый Первый канал…

А. Норкин:

- А какой он может быть, новый Первый канал? Как бы вы охарактеризовали нынешний Первый канал? Он какой?

П. Садков:

- Нынешний Первый канал за последние несколько лет менялся, но по большому счету это безусловный лидер нашего развлекательного телевидения, действительно, программы Первого канала, на мой взгляд, несколько проигрывают каналу Россия в политических историях, но что касается развлекательных программ, то это абсолютный лидер с абсолютным количеством таких культовых и максимально популярных передач. Что будет дальше? Я думаю, курс будет точно такой же… Если была программа «Лучше всех» - программа с детьми, сейчас будет «Старше всех», где пенсионеры будут показывать свое умение…

А. Норкин:

- «А, ну-ка, бабушки».

П. Садков:

- Ну, да, видимо так… Будет еще несколько форматов любопытных… не обо всем сейчас пока можно говорить, но ясно, что да, у Первого канала есть хороший запас развлекательных программ, которые мы увидим в новом сезоне. Будут ли они конкурентно способны с тем, что мы видели в минувшем сезоне и ранее, это большой вопрос. Посмотрим.

А. Норкин:

- Спасибо, Павел.

Ю. Норкина:

- «А я думаю, что все, как и в стародавние времена – алчность победила совесть. Это мое субъективное о Первом канале. Постепенно складывается все так, что я все меньше и меньше его смотрю. Виден градус деградации».

А. Норкин:

- В чем же он виден-то?

Ю. Норкина:

- Не знаю. Вот 4330: «Такая светлая семейная передача была. Очень жаль. Я надеюсь, что не будем жалеть, программа все-таки выйдет, но, видимо, на другом канале. Очень на это надеюсь. Думаю, что Павел прав». «Думаю, имеется разбалансированная зарплата. Имеются приближенные к телу и стригут капусту. И есть скрытый протест», - пишет Алексей.

А. Норкин:

- А, то есть, кто-то обиделся и решил наказать таким образом?.. Тамара Павловна, Москва, вы смотрели программу «Пока все дома»?

Тамара:

- Да, смотрела. Программа очень хорошая, конечно. Но я хочу сказать, что такое творится на телевидении, не только на Первом канале…

А. Норкин:

- А что вы имеете в виду – такое?

Тамара:

- Я имею в виду спортивный канал Россия-2. Когда его выкупила Канделаки, Тина, она всех сотрудников уволила, вплоть до операторов…

А. Норкин:

- Ну, она его не выкупила, просто ее пригласили одним из руководителей…

Тамара:

- Ну, вот, и многие люди остались без работы. У меня племянница работала в архиве этого канала. Получала 18 тысяч. И то ее сократили. Хоть она и мать-одиночка даже.

А. Норкин:

- Да, это неприятная история. Хотя я вам должен сказать, что это очень часто происходит. Я бы здесь никого не обвинял…

Ю. Норкина:

- Это очень интересный вопрос. На целую программу. Трудовое законодательство наше – на каком основании матерей-одиночек с такой зарплатой увольняют? И куда в этом случае идти? Это совершенно другая история, которая происходит повсеместно.

А. Норкин:

- Я думаю, что там не было никакого нарушения, потому что КЗОТ, на который ты сейчас намекаешь…

Ю. Норкина:

- Так, значит, нужно КЗОТ менять.

А. Норкин:

- Да, это другая история. Это совершенно устаревший документ, потому что в средствах массовой информации, и на телевидении, в первую очередь, давным-давно работают по договору. Договор срочный, он заключается на определенный период времени. Как правило, подверстывается именно под межсезонье. И когда срок договора истекает, сотрудникам просто-напросто не продлевают отношения.

Ю. Норкина:

- Я слышала, что ребята договор подписывают каждый месяц…

А. Норкин:

- Я когда работал на пятом канале , это был 2008-2010 год, у меня был бессрочный тогда договор, потому что я был штатным сотрудником, но ребята, с которыми я работал, совершенно верно, подписывали договор каждый месяц. Да, это ужасно. Вот нам пишут: «Юля, какой КЗОТ, вы в какой стране живете?».

Ю. Норкина:

- Я в России живу. Хочу, чтобы КЗОТ был. Хочу, чтобы в этой стране хорошо жили люди.

А. Норкин:

- КЗОТ действительно надо тогда поменять… Но давайте мы сейчас подведем какой-то итог. Смотрите, новость неприятная, крайне для меня неприятная. Я очень надеюсь, что, во-первых, программа «Пока все дома» будет продолжена и рубрика «У вас будет ребенок» будет выходить в эфир, если не на Первом канале, то на каком-то другом. И во-вторых, я очень надеюсь, что вот те обвинения, которые сейчас коллегам предъявлены, они не получат подтверждения. Я очень надеюсь, что честное имя будет восстановлено у Тимура Кизякова, как минимум. Потому что это человек, который для профессии журналиста в этой стране сделал очень многое, он действительно настоящий, большой журналист…

Ю. Норкина:

- Тамара из Новосибирска спрашивает, известно ли мне что-либо о том, какая программа будет вместо программы Тимура Кизякова, нет, Тамара, неизвестно. Для нас это было большой неожиданностью. Ну, спасибо еще раз за то, что вы нас поздравляете. Отдыхали мы в Греции, на Родосе. Замечательная страна. Особенно женщины. Просто феерические женщины! Они такие настоящие, такие просто вот – и коня, и баржу… Я в восторге!

А. Норкин:

- Все? Дальше идем? Потому что к нам приехал все-таки Алексей Пиманов. Значит, смотрите, Алексей Пиманов не сотрудник Первого канала. Он делает программу для Первого канала. Но, конечно, я не могу не спросить… все хотят ваше мнение узнать по поводу изменений на Первом канале? Слишком много как-то изменений…

А. Пиманов:

- Если честно, я сам руковожу еще одним каналом – каналом Звезда – и я считаю, что такие вещи, как вот такие глобальные изменения на канале, должен комментировать, как минимум, генеральный директор. Это его зона ответственности. Он принимает эти решения и, наверное, имеет на это право по-своему. Другой вопрос, будет лучше или хуже – это пока что неизвестно.

А. Норкин:

- А сезона хватит на то, чтобы понять, стало лучше или хуже?

А. Пиманов:

- Имеется в виду в этих двух клеточках под названием «Пусть говорят» и «Пока все дома»?

А. Норкин:

- Ну, не знаю, говорят, что даже «Давай поженимся» выпадает из этих…

А. Пиманов:

- Ну, вы знаете, и Андрей Малахов, и Тимур Кизяков – это люди для меня очень близкие, потому что я их знаю давно, мы работаем на одном канале и, хотя я, правда, формально не сотрудник Первого канала, но это мой родной дом, я тут вырос, я всегда себя считал первоканальным, и считаю до сих пор, и буду считать… хотя вот еще раз говорю, есть канал Звезда, которым я параллельно руковожу, но все проекты на Первом у меня остались. И «Жить здорово», и «Здоровье», и «Человек и закон», и документальное кино. Но мне очень грустно, потому что мне грустно терять партнеров, с которым ты привык работать. А вот что нас всех ожидает, это уже вопрос другой.

А. Норкин:

- Нас ожидает с вами премьера фильма «Крым», потому что вот работа была проведена большая… Как сегодня Алексей у нас представлен? Продюсер, сценарист, журналист, президент медиахолдинга «Красная Звезда», режиссер фильма «Крым». Так, первый вопрос – когда премьера?

А. Пиманов:

- Так интересно вы меня представили, как будто это мой первый фильм.

А. Норкин:

- Нет, я имею в виду сегодня – как режиссер фильма «Крым».

А. Пиманов:

- Премьера 27 сентября. Мы ее решили провести в Государственном Кремлевском Дворце.

А. Норкин:

- Ну, можно было дотянуть там до весны, чтобы как-то подверстать… То есть, не стали ждать?

А. Пиманов:

- Нет, нет, дело в том, что…

Ю. Норкина:

- А билеты прямо можно у Кутафьей башни купить?

А. Пиманов:

- Ну, я могу договориться… Вам-то грех жаловаться, придете, конечно.

А. Норкин:

- Хорошо. Так вот, ровно потому, что это не первый фильм. Почему и как идея возникла?

Ю. Норкина:

- Почему «Крым»?

А. Пиманов:

- Потому что больно. Потому что глобально. Потому что эмоции.

А. Норкин:

- А чего больно, все ж хорошо.

А. Пиманов:

- Нет, мне по-человечески больно до сих пор. Не то, что Крым наш, не про это разговор. Там же ведь у меня Ромео и Джульетта, там же у меня киевлянка и севастополец, да. Я про это кино снимал. Я не зря назвал слоган этого кино – любовь сильнее ненависти. Тот, кто это кино посмотрит, поймет, что я имею в виду. Потому что сейчас, если честно, многие ждут какого-то такого фильма «Освобождение», знаете, а-ля Озеров, Крым наш там и так далее. На самом деле, это не так. Да, там много мощнейших сцен, масштабных, но все они второй фон. Там главное – история этих двух человечков чудесных абсолютно…

А. Норкин:

- Давайте мы сейчас фрагмент трейлера послушаем, чтобы потом уже не прерываться?

«- Ты зачем здесь?

- Я стояла на краю земли.

- Я видела толпу, идущую на вокзал.

- Больше точно не могу лететь.

- Их лица.

- И уходят наши корабли. Нам уже, наверно, не успеть, эту песню нам вдвоем допеть.

- Война будет.

- 305-й, наблюдаю российский борт.

- Цель уничтожить.

- Приказ выполнить не могу. Не имею права…

- …и никому этого не остановить…

- Такие решения принимают раз в сто лет».

А. Норкин:

- Вот уже просят билет в Нижний Новгород… Спрашивают, кстати, кто поет песню эту.

А. Пиманов:

- Наргиз.

Ю. Норкина:

- Я вот сейчас слушала трейлер, Леш, у меня слезы, потому что я вспомнила, когда мы с Галкой – это моя помощница бывшая по хозяйству, Галка из Ивано-Франковска, мы с ней в 2014 году видели майдан, мы с ней рыдали обе… Мы с ней одногодки. То есть, мы с ней советские люди, да. Мы с ней рыдали обе. И вот я сейчас слушаю эту песню…

А. Норкин:

- Вот то, что ты, Леш, имеешь в виду больно… вот ты сказал, потому что больно…

А. Пиманов:

- Да, вы знаете, мне почему очень сложно про это кино говорить? Потому что все, кто, вот когда первый раз говоришь «Крым», все думают, что это что-то такое – Крым наш – вот про это. А там нам удалось сделать такую сложную, многослойную историю, потому что там и отношения русских офицеров, украинских офицеров, их мучения стрелять или нет – это тоже было. Это отношения… вот у нашей девочки на майдане погибает друг от снайпера. А у героя погибает друг под Корсунью… У них у обоих погибли друзья. И они оба правы. Потому что она вот так мыслит, а он вот так. А при этом бешеная любовь.

А. Норкин:

- А им удается преодолеть эти разногласия?

А. Пиманов:

- Ты знаешь…

А. Норкин:

- Хорошо, я снимаю этот вопрос. Просто эта проблема… вот смотри, у меня, например, все мои армейские друзья, все, так получилось, я был один москвич, они все с Украины. Из Житомира и из Корыстыни. Я сейчас уже два с половиной года не общаюсь с ними… Они со мной не общаются… Вот то, что ты сказал, эта проблема на самом деле у всех есть.

А. Пиманов:

- Вот почему я считаю, что это кино нужно смотреть? Потому что там в конце – я не могу рассказывать финал – но там в конце как раз, я абсолютно уверен, что после этого фильма очень многие люди позвонят на Украину, а с Украины позвонят в Россию. Вот почему-то мне кажется, что так случится.

А. Норкин:

- Если на Украине его еще покажут.

А. Пиманов:

- В интернете посмотрят… сейчас такая глупость что-то запрещать…

А. Норкин:

- «Песни Макса Фадеева, судя по трейлеру и самому треку, сюжет какой-то сопливый. Ой, что-то я злой сегодня», - Юрий из Нижнего Новгорода.

А. Пиманов:

- Сюжет не сопливый, конечно, но сопли там будут.

А. Норкин:

- Нет, вот на самом деле, когда ты сказал, что надеешься на то, что, после того, как посмотрят этот фильм, кто-то с Украины позвонит в Россию, а из России в Украину, вот сегодняшняя новость. В Киеве на пересечении улицы Королева появился новый памятник героям АТО. Значит, это такой небольшой постамент, на котором плита, на которой изображена Россия. Ну, контуры страны. И вот эту плиту и эту карту пронзает вертикально стоящий меч, который где-то даже в высоту больше, чем этот постамент. Вот.

А. Пиманов:

- Ну, что, ну, все понятно. Но дело в том, что это одна часть Украины, а есть другая часть Украины, которая сейчас во многом молчит, потому что, я уже говорил, что я со многими там общаюсь и продолжаю общаться сейчас, и я знаю, как запугали людей. Во-первых, их не надо обвинять в том, что они в хорошем смысле слова – обыватели.

Ю. Норкина:

- Нет, то, что правосеки творили, это, конечно, можно понять. Если вспомнить и Одессу, и… Это политтехнологии на самом деле.

А. Пиманов:

- Конечно. Вот у меня в фильме есть эпизод, против которого выступил посол Украины в Беларуси. Трейлер пошел в Беларуси, и там есть очень короткий фрагмент, а смотреть этот эпизод надо целиком, когда под Корсунью в автобусах останавливают ребят, которые едут из Киева, и там была показательная казнь, как известно, там 7 человек погибло, там люди были избиты, стекла на коленях собирали и орали «Слава Украине», заставляли там на корточках… Меня потрясло первое – что про эту трагедию, которая очень сильно сработала потом на крымчан, потому что, когда ребята туда вернулись с переломанными ключицами и так далее, им же сказали – поезжайте в свой Севастополь, Симферополь, и передайте – мы к вам скоро придем. Это была та же самая Одесса, предтеча Одессы. Одесса потом была 2 мая, а это было 20 февраля. Сожженные автобусы, те же коктейли Молотова – все один в один.

А. Норкин:

- Там потом ждали эти поезда дружбы и из-за этого, собственно, потом и пошел референдум.

А. Пиманов:

- Да, и у меня этот эпизод есть в кино, он один из самых жестких, не буду скрывать, но в трейлере там есть совсем небольшой фрагментик этой истории. И вдруг посол Украины в Беларуси пишет официальную ноту протеста белорусскому МИДу по поводу того, что там трейлер уже пошел, его показали, и он говорит… Да, я потом попросил пранкеров, не я попросил, пранкеры сами дозвонились до этого посла, и дали мне запись. И я читаю эту запись и понимаю, что он говорит какую-то… он, во-первых, это очень хорошо знает, эту трагедию, хотя ее там вообще не показывают. И второе – у нас ее тоже забыли, у нас никто этого не помнит особо. И он вдруг говорит – а это был Азов, зачем Пиманов вот как Азов волонтеров бил, зачем он это вытаскивает? Я все время говорю – а почему я это не имею права вытаскивать? Что ж ты мне рот-то затыкаешь? Ты кто? Ты какой-то там человек, с Украины… Это была правда – раз. Это было – два. Есть куча свидетелей – три. Ты поезжай в Крым, спроси у людей, которые там были – четыре.

А. Норкин:

- У меня вопрос другой. Меня сейчас совершенно не интересует посол Украины в Беларуси. Вот есть огромное количество людей в нашей стране, которые не то что этого не понимают, они с этим категорически не согласны, они говорят, что это ужас, и дальше вот они, в принципе, тебе могут сказать – зачем ты, Пиманов, это все вытаскиваешь? Вот с ними как?

А. Пиманов:

- Ну, во-первых, на совсем отмороженных я не собираюсь…

А. Норкин:

- Нет, этих давай не будем.

А. Пиманов:

- Есть люди, которые какие-то вещи не понимают… Я всегда очень многим говорю – ты в Крыму-то сам был? Мне говорят – не был. Я говорю – ну, ты поезжай… ты в глаза-то людям посмотри. Вот вы меня спросили, почему я начал кино снимать, а я в марте 2014 года приехал просто туда, в Севастополь, и просто шел по Приморскому, и, знаете, что меня потрясло? Я увидел вдруг пацаненка, это было уже после референдума, и я увидел вдруг 10-летнего пацаненка, который шел за девочкой, а девочка с такими косичками, такая смешная, они в школу шли. Он с рюкзачком и она с рюкзачком, у них любовь явно. И вдруг я понял, что вот этот мальчишка живой, потому что в Донецке, ну, тогда еще Донецка не было, но я понял, что он живой…

А. Норкин:

- Мы летом 14-го были тоже в Севастополе, там уже было очень много с Донбасса, ну, они практически беженцы…

А. Пиманов:

- Вопрос в том, что я понимал, что он живой, потому что мужики настоящие, которые умеют принимать решение, они сказали – значит, так, ребята, войны не будет. Потому что я считаю, что самое великое предназначение любой армии мира – это не дать убивать. Не завоевывать земли, а не дать убить. И я это могу доказать любому человеку… так вот, сейчас этот мальчишка в Севастополе бегает живой. Он влюблен в эту девочку, наверное, они стали на три года старше, может быть, им сейчас по 13, может, они уже сейчас в интернете переписывается… а в Донецке их сверстник лежит мертвый в могилке, потому что какие-то дяди решили бомбить. Потому что они, видишь ли, по национальному признаку не признают других людей. Ну, они думают по-другому, они хотят другого, они другие фильмы смотрят, они другим политическим деятелям поклоняются – из истории имеется в виду. Вот и все. Поэтому я когда вот эту пару увидел, я понял, что надо снимать кино про то, как не дали убить. И весь этот фильм, он снят про то, как не дали убить. И, поверьте, никто меня с этой позиции не сдвинет. Мне плевать, кто и как меня будет поливать, я знаю, зачем я это кино снимал. А по поводу тех людей, которые говорят не надо было и так далее, я всегда им говорю одну простую вещь. Вот мы с вами сейчас, сегодня общаемся. Два назад прошла информация, что в городе Очаков американцы начали строить военно-морскую базу. Ну, знаете?

А. Норкин:

- Да.

А. Пиманов:

- Когда я всем рассказывал, что вся технология, примененная на Украине, как это ни банально звучит, это великая мечта англосаксов поставить базу в Крыму, еще со времен первой крымской войны, мне никто не верил. Я говорю – ребята, вот поверьте мне, рано или поздно они туда придут с военно-морской базой… А могли прийти в Крым…

А. Норкин:

- Собственно, и собирались на самом деле.

А. Пиманов:

- Я всем рассказываю. В сентябре 2013 года на сайте Госдепа США были опубликованы условия тендера на строительство военно-морской базы США вместо нашего нахимовского училища в Севастополе в марте 2014 года. Я говорю – люди, такие совпадения бывают?

Ю. Норкина:

- Да нет, это понятно все… Есть ребята, которые держат свое бабло в швейцарских и американских банках, тихонечко работая на государственных поставках… которые считают, что ничего страшного не произошло, и Крым можно было не брать…

А. Пиманов:

- Нет, там другое совсем.

А. Норкин:

- Нет, нет, Юль, дело не в этих ребятах. А дело в том, что вот у меня, во-первых, смотри, нарушился мой контакт с моими армейскими друзьями, я вот отвечу, что служил я в артиллерии 86-88-й – первые полгода Гороховецкий учебный центр, полтора года потом в Кутаиси. Это первый момент – у меня контакт с друзьями пропал. А второй момент – у нас на уровне двух стран, двух народов контакт пропадает. Вот эти люди, которые там говорят – бабло и т.д. – это все неважно, понимаешь. Но они своими действиями довели ситуацию до такого состояния, когда я, например, не вижу возможности примирения. И то, что делает сейчас Леша и его съемочная группа, то, что они сделали, это, может быть, не знаю, наив. Да, это правильно, но…

А. Пиманов:

- Ты знаешь, вот еще раз, я пытаюсь всем объяснить, что, когда ты понимаешь, зачем или знаешь, как они это сделали, то ты понимаешь, что дальше будет. Вот я четко совершенно понимаю, какую они технологию применили для того, чтобы зайти в Крым по-настоящему. Ведь вся проблема Крыма была в том, что – первое – он в свое время провел референдум 20 января 1991 года, как известно, о выходе из Украинской ССР с разрешения руководства Украинской ССР и руководства СССР о выходе и вхождении, как союзная республика, в новый союзный договор. Крым с того время, с 20 января 1991 года, формально в Украину не входил. И то, что Ельцин не поставил вопрос во время Беловежского соглашения, где Украина тоже принимала участие… то, что потом сотворил Ельцин в Беловежской Пуще, который точно так же незаконно родил Украину, Белоруссию и Россию ту же, давайте уже говорить откровенно… три президента из одиннадцати собираются и уничтожают целую страну, вопреки…

Ю. Норкина:

- Вообще это был референдум о выходе из состава Советского Союза…

А. Пиманов:

- Нет, нет, это другое совсем.

Ю. Норкина:

- Нет, я говорю, что там вообще было много нарушений.

А. Пиманов:

- Вот, значит, плюс к этому Украина, по закону той страны, которая входила в ООН, СССР называлась, по этому закону любая республика, которая выходила, обязана была провести в своих автономиях отдельных референдум – готовы ли они вместе с ними выйти из Советского Союза? И Украина нарушила все мыслимые законы в тот момент, когда она как бы, и Крым по большому счету, когда Ельцин его бросил, он в этот момент в Украину не входил формально. Не было такого. А Севастополь – я и вообще не говорю, потому что Севастополь был всегда в федеральном подчинении. Это вообще другое.

А. Норкин:

- Ну, это все какая-то юридическая казуистика, понимаешь…

Ю. Норкина:

- Из-за юридической каузистики происходит вот такая вот херотень…

А. Норкин:

- Слушай, когда им говоришь, что был референдум, они говорят – нет, мы не признаем ваш референдум в Крыму, туда всех сгоняли под дулами автоматов.

А. Пиманов:

- А ты им в обратную сторону говоришь – а в течение следующего года они получали российские паспорта и там сейчас два миллиона российских граждан. Это что, мешок с картошкой, что ли? Они провели второй референдум. Потому что они спокойно приходили и получали российские паспорта. Они сейчас граждане России. Про что идет разговор?

А. Норкин:

- Нет, когда ты сказал, что вот у тебя в спорах там возникает, что ты сам там в Крыму был, вот мы когда приехали в 2014 году, вот везет нас таксист, и вот он начинает рассказывать про то, как он проснулся в 1991 году в другой стране. А он говорит – я не просил…

Ю. Норкина:

- Таксисты – это бывшие мореманы. Высокие, красивые, здоровые мужики.

А. Пиманов:

- Да. А какой-то дядя подписал бумажку… с бодуна…

А. Норкин:

- А я, говорит, этого не хотел. Вы, говорит, не представляете, дорогие москвичи, сколько мы сидели и ждали того, чтобы мы вернулись…

Ю. Норкина:

- Правда, нам сейчас скажут – вот они ждали, ждали, а теперь-то не очень радуются.

А. Пиманов:

- А теперь давайте я к самому главному перейду – про что кино и почему я к этому иду. Дело в том, что они имели право в марте 2014 года заявить свою позицию. В феврале-марте. Имели на это право, потому что это длинная очень история, и 1954-й год, и вот этот референдум 1991-го, и вся история 1992-го, и поезда дружбы, и 1994 год, когда их просто уничтожили, как автономную республику, просто волевым решением, без всякого референдума, включили в состав Украины – и все. Это отдельный разговор и, правда, юридическая казуистика. Но вся проблема ведь вот в чем. Когда технология была применена на майдане, а мы ее все четко понимаем и знаем, мы знаем, как работают снайперы и как они бьют и по одним, и по другим – в Вильнюсе в 1991 году, в Ливии, в Тунисе и т.д. Мы все это прекрасно понимаем – только дураки могут эту технологию не понимать и не видеть. И когда это все произошло, ведь что им приготовили? Вот смотрите, я точно знаю, что там были диверсионные группы. Я точно знаю, что туда заехали снайперы. Я точно знаю, что туда ехал поезд дружбы. Я точно знаю, что готовили крымчанам. Вся проблема Крыма в тот момент была – первое – это почти два миллиона руссконастроенных людей, как регион, вторая история – то, что там стоит Черноморский флот. Янукович пролонгировал Черноморский флот, базу нашу, аренду, пролонгировал до 2050 года, по-моему, если я не ошибаюсь. Мы точно знали, что главная великая мечта вышибить эту базу оттуда, увести ее в Новороссийск. Мы даже в Новороссийске, как известно, строили базу новую. И было понятно, что все, западные ребята, которые в Украину заходят все больше и больше, они сделают все, чтобы мы оттуда ушли. Теперь вопрос – как можно поставить базу там, где полтора-два миллиона людей против тебя? Это ж невозможно. Они просто выйдут на улицу, они будут митинговать, они будут бросаться под эти корабли и так далее. Что нужно сделать? Нужно сделать так, чтобы оттуда ушел миллион. А как это можно сделать? Войну там надо затеять. Все ж очень просто. Смотрите, ты взрываешь, например, общежитие русских офицеров – погибли женщины, дети – что дальше происходит? Они просто переодеваются и идут воевать. Как это произошло в Донецке. Это же пуля со смещенным центром, как говорит Сергей Кужугетович Шойгу, любая гражданская война – первые три трупа, а дальше ты не можешь контролировать ситуацию кто за кого отомстил. Пошло, поехало, покатило, а через три года там уже люди десятками тысяч погибли. И там была бы такая же история. А там еще крымские татары и так далее.

Ю. Норкина:

- Да я думаю, что все это прекрасно понимали… это же кровавая была бы страшная бойня.

А. Пиманов:

- Крымчане это понимали… А они ждали эту войну. Ты начинаешь эту войну, а дальше начинается бойня, потому что 18 тысяч украинских войск, 8 тысяч Черноморского флота, ополченцы, казаки там и т.д. А, знаете, в отличие от Донецка что было бы? В Донецке все-таки нет замкнутого пространства, есть какая-то граница, которую там более-менее можно было бы пересекать, чего-то там делать и т.д. А здесь – некая натовская структура, неважно, как мы тебя назовем, украинская или не украинская армия, натовская структура, ты запираешь Чонган-перекоп – это очень легко сделать. Дальше ты подгоняешь натовский флот, который в Румынии стоит, в Турции стоит. Ты закрываешь границу морскую, ты контролируешь эту бойню. И дальше у тебя происходит очень простая вещь. Ты открываешь Керчь, паромы – сколько уйдет беженцев? У тебя сколько ушло из Донецка? 3 миллиона?

А. Норкин:

- Ну, от двух с половиной…

А. Пиманов:

- Туда ушел миллион и сюда два, да. В Россию два и на Украину где-то полтора примерно.

Ю. Норкина:

- И?

А. Пиманов:

- Ну, ты открываешь, уходит примерно 800 тысяч русских, беженцев. Ты решаешь национальный вопрос Крыма, а дальше ты в Совете Безопасности ООН, ты ставишь вопрос о присутствии Черноморского флота, который тут 200 лет стоит, но это неважно. 23 года тут аренда была, что это такое, они же в войну влезли… они ж в горячей точке. Увезти, убрать в Новороссийск. И все. И ты решаешь все вопросы.

А. Норкин:

- Я слушаю и у меня возникает вопрос – а почему ж тогда ты снял историю любви, а не боевик?

А. Пиманов:

- Если честно, тот, кто хочет посмотреть немножко боевика, он посмотрит. Потому что там все это есть. Но вся проблема в том, что я всю эту историю рассказываю через то, как наши попадают, мои герои, во все эти перипетии…

А. Норкин:

- А какой временной промежуток охватывает этот фильм?

А. Пиманов:

- Конец февраля – начало марта. А, нет, еще они знакомятся за полгода до этого, но там небольшой вначале эпизод – очень смешной, кстати, как они знакомятся.

Ю. Норкина:

- Я думаю, что только через любовь можно показать всю глубину и трагедию произошедшего.

А. Пиманов:

- И самое циничное в этом знаете что? Ну, ладно, беженцы – все понятно, а еще бы погибло тысяч 40. Вот по всем расчетам специалистов, тысяч 40 бы погибло. Потому что там бы бойня была несравнимая с Донецком даже. И весь вопрос в том, почему я сейчас должен жалеть или там сожалеть, как говорят там некоторые наши либеральные ребята, что туда зашли вежливые люди и защитили людей? Да, елки-моталки, ребята, вы про что сейчас говорите? Мужики зашли и сказали – стоп, разошлись, все по домам, мы тут стоим, мы мужчины, мы сильные ребята. Вот, видите нас, во всем мире, - ау, никогда не дадим мы убивать русских людей. До свидания!

Ю. Норкина:

- Да фееричная была история просто! Фееричная!

А. Пиманов:

- А почему я должен про это стесняться в собственной стране, на собственной территории, почему я должен стесняться делать такое кино? Мы все живем в каком-то странном таком…

А. Норкин:

- Нет, подожди, мы, общество, уже привыкли… мы действительно стали стесняться – вот меня за это тоже долбали потом – проявления патриотических чувств. Если мы смотрим американский любой боевик, рано или поздно там возникает какая-то сцена, связанная с флагом – и это нормально, вот такое проявление публичное. У нас, ты же помнишь прекрасно, некоторое время назад даже по закону нельзя было государственный флаг на свой собственный дом вывешивать. А говорить, что я вот там свою страну люблю – это, типа, дурной тон.

А. Пиманов:

- И до сих пор говорят, что патриотизм – это плохо.

А. Норкин:

- Так мы вот и расхлебываем эту вот историю, потому что стали говорить, что нет… рашка-говняшка - это ведь давным-давно появилось…

А. Пиманов:

- Мы за все должны отвечать. Мы должны отвечать за вторую мировую войну…

Ю. Норкина:

- «Патриотизм не должен быть приторным», - пишут нам.

А. Пиманов:

- А кто вам сказал, что он приторный? Там на самом деле, еще раз говорю, брутальные мужчины в этом кино увидят то, что надо. А женщины в этом кино увидят то, что надо.

А. Норкин:

- Мишель написала, что история любви – это всегда беспроигрышный сюжет, вот почему господин Пиманов использовал его.

А. Пиманов:

- Знаете, это можно сказать – давайте обвиним Пушкина в том, что он написал «Евгения Онегина» и использовал там любовный сюжет. Вот паршивец, а… А Толстой, собака, что сотворил в «Анне Карениной»?

Ю. Норкина:

- Да в каждом романе история любви – это нормально.

А. Пиманов:

- Ну, сумасшедшие люди, я ж говорю… А главное, знаете, как только говоришь – ну, я ж два с половиной года это кино снимал – и мне говорят: ты про что кино снимаешь? Я говорю – про Крым. Такая пауза. А я говорю – а почему я не имею права про Крым кино снимать?

А. Норкин:

- Может быть, тебя кто-то подозревает в том, что…

А. Пиманов:

- Кремлевская пропаганда?

А. Норкин:

- Ну, не пропаганда, а как бы вот подчеркнуть свою лояльность?

А. Пиманов:

- Кому? Слушайте, я не скрываю, что я знаком с Сергеем Кужугетовичем Шойгу. Я крайне уважаю этого человека. Потому что я знаю, как этот человек принимает решения, как он каждый день пашет, для того, чтобы армия наша из той, что она была, превратилась в то, что она сейчас. Я вижу, как это делается, почти каждый день, потому что я еще и каналом Звезда руковожу.

Ю. Норкина:

- Леш, а правда, что ребята стали сами проситься в армию?

А. Пиманов:

- Да. А вы знаете, что взятки дают, чтобы в армию пойти?

Ю. Норкина:

- Нет, не знаю… Леш, на самом деле, здесь гораздо серьезнее вопрос по Крыму. Подробнее можно о поездах дружбы? Когда и откуда они вышли, и где были остановлены? Люди же не верят, они думают, что это наша пропаганда.

А. Пиманов:

- Вот опять – пусть они поедут в Крым, найдут людей, которые… Дело в том, что у меня в этом эпизоде, он у меня по-своему там решен, но у меня в этом эпизоде на вокзале стояли те самые люди, которые стояли тогда на вокзале. Их там сотни были, они, что, все врут, что ли? Там реально была история такая. Что, когда из Киева позвонили и сказали, что к вам поехал поезд дружбы, а параллельно еще спецназ украинский должен был зайти, и одни поехали в Бельбек на аэродром, и в Симферополь, чтобы не пустить, а вторые пошли на вокзал. Они два дня готовили эти щиты свои там, причем, встали и стояли… ну, поезд-то подошел, понятно, что первым делом бы по ним бы полоснули. По ним бы полоснули, потому что они стояли и ждали этот поезд, потому что они пошли умирать, мужики, потому что поняли, что настал тот самый момент, когда отступать нельзя. Потому что они такой поезд дружбы пропустили в 90-е годы – давайте говорить откровенно, была такая история, наказали, условно говоря, в кавычках. И этот поезд пришел пустой. Потому что информация прошла, что стоят несколько тысяч и ждут, и готовы умирать. И они просто там, еще до въезда на Крымский полуостров, они сбежали просто.

А. Норкин:

- Ну, не сочтите за антирекламу Алексея Пиманова, как человека первоканального, у Андрея Кондрашова в его знаменитом этот документальном фильме «Крым: возвращение домой», у него очень был подробный рассказ про этот поезд.

Ю. Норкина:

- Ну, это опять же история про то, что – ну, кто такой Андрей Кондрашов, которому фильм заказал кто? Кремль. Путин. Они врут. Это же пропагандон и все, ты понимаешь.

А. Норкин:

- Да что с тобой сегодня?

Ю. Норкина:

- Я из отпуска вышла.

А. Норкин:

- Иди рот помой, сейчас же, с мылом! Вы знаете, я сегодня, когда ехал на работу… Александр Павлович сидел в эфире, с Марковым, когда позвонил какой-то человек и сказал, что Путин за 25 лет ничего не сделал…

А. Пиманов:

- А, знаете, как на этот вопрос я отвечаю в больших студенческих аудиториях? Я говорю – поднимите руку, кто знает золотой запас России 1999 года. Вот сейчас там около 700 миллиардов, там плюс качали в экономику, очень много, почти столько же, если не больше. Быстро поднимайте руку, сколько? Они так дергаться начинают, студенты наши, которые умные, я их очень люблю, кстати, всех, они все знают. Они начинают говорить – 300. Я говорю – нет. Что, 120? Я говорю – да нет, 10,7 миллиардов долларов. 7 у Латвии и 10,7 у России. Значит, что такое 10,7? Это два дня пожить. Все. Какая наука? Какая армия? Какая физика, какая химия? Это банкрот…

А. Норкин:

- Я себя чувствую сегодня каким-то цензором. Сидят два прекрасных человека, умных, разговаривают, а я влезаю и говорю – все, пора… У нас времени совсем не осталось и я хочу вам зачитать сегодняшнее сообщение от ассоциации туроператоров России. Вот они подсчитали – бархатный сезон, если от 1 сентября самым дешевым туристическим направлением будет у нас Крым, я сейчас даже цифры назову. Включенный перелет на двоих – Москва и обратно – но без питания – 20 тысяч рублей.

Ю. Норкина:

- А чего там питаться-то, полтора часа лететь.

А. Норкин:

- Да нет, без питания в гостинице. То есть, ты сама гостиницу будешь выбирать в Крыму.

Ю. Норкина:

- На сколько дней?

А. Норкин:

- Недельный отдых.

Ю. Норкина:

- Так, я уезжаю…

А. Норкин:

- То есть, все в Крым, дорогие друзья, отдыхать. В Крыму будете смотреть фильм Алексея Пиманова под этим же названием… Кстати, спрашивают – а почему именно «Крым»? Почему не «Крымская история»?

А. Пиманов:

- Потому что, во-первых, название должно быть короткое… и вообще, вначале сценарий назывался по-другому. Он назывался «Княжество Феодора», потому что они там знакомятся, есть такая легенда знаменитая в Крыму, княжество Феодора, они в горах знакомятся. Но потом я понял, что для меня Крым – это не территория такая. Для меня Крым – это философское понятие. Для меня Крым – это то, что сейчас в мире разделило этих и этих. Эти думают так, а эти так. Эти ненавидят, а эти любят. Поэтому я понял, что надо называть «Крым». Это мой месседж всем – придите и поспорьте со мной, поговорите со мной, пообщайтесь со мной. Я вас очень прошу. Я, понимаете, как Вольтер, я готов отдать жизнь… я не согласен с тобой, но я готов отдать жизнь за твое право это сказать. И вот я сейчас украинцам это говорю. Вы же в Европу стремитесь. Ну, покажите «Крым» там. Ну, облейте грязью, ну, соберите ток-шоу, ну, скажите там в блогах что-то, напишите и так далее. Но покажите, поговорите…

Ю. Норкина:

- Леш, ты ж понимаешь, что мягкая сила гораздо страшнее, чем оружие. А то, что ты сделал, это, конечно, страшнее.

А. Пиманов:

- Конечно. Я еще раз говорю, что все люди, которые это смотрят, все говорят одно – это не то, что мы ожидали. Они все плачут в конце и говорят – это не то, что мы ожидали. И я счастлив именно вот этой фразой. Потому что я был уверен, я знал и знаю, что на меня еще очень много выльют, я готов к этому, если честно, но мне все равно.

Ю. Норкина:

- Как Никита Сергеевич говорит – я готова быть нерукопожатным, но, тем не менее.

А. Пиманов:

- Нерукопожатны для меня другие люди. Они с другой стороны.

А. Норкин:

- Это, ребята, отдельная тема. Скажем спасибо Алексею Пиманову…