На уроке в первом классе первой советской школы в Кёнигсберге.
Фото: Государственный архив Калининградской области
Сегодня это гимназия № 1. Инновационная школа, лингвистическая площадка областного министерства образования, ресурсный центр БФУ имени Канта. А тогда она была больше похожа на военное училище. Впрочем, иначе у нас в ту пору и быть не могло. Школа ведь и образована была военным приказом – за подписью генерала Галицкого.
ВОЙНА ОКОНЧЕНА, ВСЕМ… ЗА ПАРТЫ
1945 год. Восточная Пруссия – оккупированная территория, особый военный округ. Земля с неопределенным статусом и туманным будущим, перемолотая войной вдоль и поперек. Где все приходилось начинать, считай, с чистого листа. Поднимать из руин предприятия, разминировать и засевать поля, налаживать элементарный быт.
Однако среди первоочередных задач наряду с открытием больниц не менее важным было и открытие школ. Тем более что здесь уже имелись советские граждане школьного возраста: дети офицеров, вызвавших сюда свои семьи, бывшие «сыновья полков». Война позади, пора привыкать к мирной жизни. На дворе осень, так что всех ребят – за парты!
К 1 сентября, правда, не успели. Но, учитывая обстоятельства, с началом учебного года не сильно опоздали. Первая советская школа открылась в Кёнигсберге 17 сентября 1945-го (по другим данным – 16-го). А одним из первых учеников оказался 17-летний вчерашний боец музыкально-похоронной команды Юра Иванов. Потом он станет одним из лучших калининградских писателей. И в романе «Танцы в крематории» опишет первый учебный день. Давайте вместе с ним вернемся на 75 лет назад.
Юрий Иванов, будущий калининградский писатель, в окрестностях Кёнигсберга. В этой форме (другой одежды у него не было) он и пошел в девятый класс школы № 1.
Фото: Архив автора
В БЫВШУЮ БУРГШУЛЕ, НЕ ПОПАВ ПОД ПУЛИ
«…До школы тут совсем недалеко. Прохожу по пустынным гулким улицам. Черные дыры окон. Подъезды без дверей. Вытащенная кем-то на улицу, да так и брошенная мебель. Аккуратно сложенные штабеля кирпичей – это немцы все лето грузят в грузовики. Женщины с худыми строгими лицами, мрачные подростки…»
Конечно, «Танцы в крематории» – произведение художественное. Однако книга написана на основе личных воспоминаний о жизни в послевоенном Кёнигсберге. Так что это еще и ценный источник по истории края. Но мы отвлеклись, пора догонять нашего проводника:
«Вот еще один поворот, еще, уже видно мощное красное здание Бургшуле… приехали! Тут уже толпятся мальчишки, девчонки, какие-то военные… Я присоединяюсь к своей компании… Генка говорит, что вон тот, полный, рыхлый, что только что подъехал на «опель-адмирале», это Юрка, сын командующего армией генерал-полковника Галицкого… Ага, вот и еще кто-то катит. Мощно взрыкивая двигателем, к подъезду школы подъезжает зеленый забрызганный грязью бронетранспортер. Задние железные дверки с лязгом распахиваются, и из душного, горячего нутра выскакивают мальчишки и девчонки с красными упаренными лицами…»
В общем, добирались со всей области. Кто на попутной машине, кто на подводе. А кого-то по дороге даже обстреляли. Хоть война и закончилась, было неспокойно.
Ребят, живущих далеко, развозил школьный автобус – общественного транспорта в городе еще не было.
Фото: Государственный архив Калининградской области
КОМУ ДОСТАНЕТСЯ АТТЕСТАТ № 1?
Наконец все в сборе. Вновь обратимся к книге Юрия Иванова. «– Все-ем! Ученика-аам! Слушать и строиться-аа! По классам! – разносится громкий голос какого-то майора, приложившего рупором руки ко рту. – Начинаю чита-ать! Десятый кла-аасс!.. Анкудинов!
– Я тут! – отзывается высокий, с узким острым лицом парень».
Анкудинов. Его первым выкликнули на той линейке. И ему же в июле 1946-го был выдан калининградский аттестат № 1.
После школы в области тогда еще учиться было негде. Алексей Анкудинов поступил на исторический факультет Рижского университета, позже перевелся на юрфак. По окончании вуза молодого юриста взяли в Министерство государственной безопасности Латвии. Но через три года он вернется в ставший родным Калининград, будет работать в прокуратуре, в обкоме, в управлении внутренних дел.
В УВД тогда же работал Семен Кушнеров, позже ставший спортивным журналистом.
– Анкудинов с редким уважением относился к окружающим, – вспоминал Кушнеров. – Ни разу не слышал, чтобы Алексей Александрович повысил голос на подчиненного. В том числе и когда мы этого заслуживали. Поверьте, в милиции, в силу ее нервной специфики, подобное было большой редкостью.
Таким, в общем, был обладатель аттестата № 1. Увы, он рано ушел из жизни…
Многие из первых учеников были участниками войны. На снимке – вчерашние «сыновья полков» в школьном вестибюле.
Фото: Государственный архив Калининградской области
В ШЕСТОМ КЛАССЕ – ТОТ САМЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
Но вернемся в 1945-й. Еще немного из книги Юрия Иванова. «Начинают выкликать нас, девятиклассников. Выстраиваемся. Сколько нас? Девять. Какие все похожие! Может, потому что почти все в военной форме? Гимнастерки, галифе, сапоги. К нашему классу пристраивается восьмой, за ним седьмой и шестой…»
На шестом классе задержимся. Видите вон того мальчика, с выразительным лицом? Это Роберт Петкевич. Будущий поэт Рождественский.
Как его занесло к нам? В книге «Роберт Рождественский. Удостоверение личности» есть отрывок из воспоминаний мамы поэта, где она рассказывает о «кёнигсбергском периоде».
В Великую Отечественную Вера Павловна была военным врачом. После Победы часть, в которой она служила, стояла в Монсфельде (видимо, речь о Мансфельде – ныне поселок Полевое Гурьевского района). И когда отгремели бои, решила забрать сына к себе.
Ну а осенью 1945-го Роба, как его звали близкие, пошел учиться в школу. В шестой класс. Кстати, у него тогда была не только фамилия другая, но и отчество. Его отец Станислав Петкевич во время войны умер от ран. В 1946-м Вера Павловна снова вышла замуж – за полковника Ивана Рождественского. «Роберт звал Ивана Ивановича папой, очень полюбил его, они дружили. Иван Иванович предложил Роберту взять его фамилию и отчество. Роберт спросил: «Разве мой папа хуже?» Иван Иванович ответил: «Твой отец погиб за Родину, вы очень любили друг друга, я прошу, храни память о нем в своем сердце, а фамилию носи мою».
Так будущий поэт и стал Робертом Ивановичем Рождественским. А вскоре после этого, летом 1946-го, уехал с родителями в Вену, куда перевели служить Ивана Ивановича.
Участник Восточно-Прусской операции Герой Советского Союза танкист Иван Плешев беседует с учениками школы № 1.
Фото: Государственный архив Калининградской области
ВЕНЕРА ВСТРЕТИЛА У ВХОДА
Поэт Рождественский и писатель Иванов потом еще пересекались. Например, в мае 1974-го, когда в Калининграде состоялись первые Дни литературы. Однако пока на школьном дворе – сентябрь 1945-го. И перед учениками появляется какой-то полковник, обращаясь к ним с нескладной, но искренней речью. Мол, дети войны, прошедшие через все ее ужасы, наступила мирная счастливая жизнь. И сегодня вы идете в эту прекрасную, светлую, первую кенигсбергскую советскую школу!
Полковник представляет директора школы – это тоже военный, майор Павлов. Под звуки марша «Прощание славянки» классы направляются в здание. Снова слово Юрию Иванову:
«А школа-то какая! Широченная лестница. Света много, огромные окна. На лестнице снизу доверху – ковровая дорожка, к ступеням бронзовыми трубками пришпиленная. На первом этаже – холлы. Вот рояль стоит, в другом холле видел пианино: «Чижик-пыжик, где ты был…» А вот фигура какая мраморная – женщина голая, без трусиков и лифчика. Хе-хе!! Актовый зал потрясает: паркеты, сцена, наверху балкон, орган. Но где же наш класс?
С шумом, гоготом, топаньем толчемся по коридорам, ищем свой классный кабинет. Откуда-то доносятся жалобные вскрики учителей: «Дети, потише! Дети, не барабаньте на пианино! Мальчик, не трогай Венеру!» Ого, это, оказывается, сама Венера?
Вот и наш класс. Входим. Левка-Железная Челюсть устраивается на самой задней парте, вернее, это не парта, а стол, но тоже с откидывающейся доской, чтобы вставать было удобно. Поднимающиеся и опускающиеся зеленые, а не черные, какие были у нас до войны, гладкие матовые классные доски.
Да, мировецкая школа!..»
Затем был самый первый урок. Так, в девятом классе, где учился Юрий Иванов, учебный процесс начался тогда с черчения. А потом… Да много чего было потом. Пролетела самая первая четверть, остался позади самый первый учебный год. Росла во всех смыслах самая первая школа, открывались другие школы.
Все дальше уходит в прошлое тот день. День, с которого пошел отсчет калининградской школьной истории и который стал одной из самых важных дат в летописи янтарного края. Ведь, если верить знаменитой песне, с чего начинается родина, пусть и малая? С картинки в твоем букваре…