В качестве примера она привела Мари Трентиньян, забитую до смерти ее ревнивым мужчиной.
Я привожу этот пример, чтобы стало понятно: нормальная красивая самодостаточная женщина не воспринимает слова про «роковую», про фам фаталь, как комплимент. Она видит оттенки смысла слов. Она понимает, что слова - это важно. И нет гордости в использовании слова «роковая», это вульгарно, как лишняя тушь на ресницах и «вавилоны» на голове.
«Вавилоны» выглядят жутко на голове, «вавилоны» пугают, срываясь с языка. И довольно дико вслушиваться сегодня в «как бы образную» речь, которая день за днем звучит по ТВ. Последняя для меня, на сегодня, история - чудесная программа на НТВ. Называлась она «Роковая блондинка Джигарханяна».
Передачи этого типа на НТВ давно стало сложно смотреть больше полутора минут кряду, но здесь меня завел какой-то клинический интерес. Общалась я давным-давно и с Арменом Борисовичем, и с «роковой блондинкой» (она неподалеку сидела). Интервью, ничего личного. Про театр, знаете ли. И теперь спустя годы я вдруг понимаю, как много я упустила.
За кадром фильма человек говорит об истории знакомства. И сообщает про то, как милая школьница побежала брать автограф у знаменитого актера: «Тогда он просто не знал, что, подписывая клочок бумаги, на самом деле ставит роспись на ее сердце». Собственно, уже тут можно падать в обморок от лексического переизбытка, но дальше идут все новые и новые фразы, новые и новые «вавилоны» бессмыслицы.
«Он то тонко настраивал, то рвал струны своей души». Просто представьте себе Джигарханяна за этим интересным занятием. Настраивает и рвет, настраивает и рвет. Потом его назовут «старым благородным волком», его неназванных врагов в театре - шакалом Табаки. Коллективный «шакал» плохо отнесся к «роковой блондинке». Но - цитирую - «у роковой блондинки и аптечка всегда под рукой».
А дальше кто-то врывался «в жизнь свежим ветерком», кто-то репетировал в «храме искусства», кто-то куда-то «перебрасывал мостик». Только вот Армен Борисович назвал свой театр сараем в самом начале, а не храмом. А журналист, велеречиво говорящий про рок, мостики, храмы и порванные струны души, прекрасно стартовал в передаче с фразой: «Пока мэтр шутил, поспело кофе».
Это ли не диагноз любому последующему словесному Вавилону?