Премия Рунета-2020
Новосибирск
+5°
Boom metrics
Наука13 ноября 2014 14:15

Сибирский ученый, еще в СССР испытавший на себе лечение от лихорадки: Странное чувство: из тела уходит кровь, но тебе не больно…

Бывший сотрудник новосибирского центра «Вектор» Сергей Вязунов впервые рассказал о том, как он заразился лихорадкой Марбург и благодаря чему врачи вытащили его с того света [видео, эксклюзив «КП»]
Сергею Вязунову удалось побороть Марбург, но научную работу пришлось поменять на бухгалтерские отчеты.

Сергею Вязунову удалось побороть Марбург, но научную работу пришлось поменять на бухгалтерские отчеты.

Фото: Влад КОМЯКОВ, Архив «КП»

Имя Сергея Вязунова, в прошлом - младшего научного сотрудника лаборатории особо опасных инфекций вирусологического центра «Вектор», долгое время было засекречено. Для науки он умер с того самого времени, когда совершил, как считают многие коллеги, профессиональную ошибку, а обывателям о страданиях никому не известного вирусолога вроде и знать было не положено. Все случилось в начале 1990-х, когда страна жила другими проблемами, далекими от Эболы.

- Я все эти годы старался стереть из памяти все, что со мной случилось. Фотографии того времени выкинул на помойку: прошлое ворошить - как вены бритвой резать, - седовласый мужчина невысокого роста заметно волнуется: по капелькам пота, проступившим на лбу, ясно, что каждое слово о прошлом дается ему с трудом. - Но когда стали говорить, что медицина разводит руками в битве с опасным вирусом, я подумал, может, мой рассказ спасет чью-то невинную жизнь, ну или хотя бы люди в белых халатах поймут, что панацея от заразы все-таки есть. Вдруг поможет...

Сергей Алексеевич опускает глаза и хмурит брови: такое ощущение - боль вернулась, и он судорожно ищет любую возможность увернуться от нее, потому что физически страдать, сгорать, как свеча, просто так живой человек не может. Должны быть веские причины, ради чего ему даются эти испытания...

Сергею Вязунову удалось побороть Марбург, но научную работу пришлось поменять на бухгалтерские отчеты.

Сергею Вязунову удалось побороть Марбург, но научную работу пришлось поменять на бухгалтерские отчеты.

ВИРУСОЛОГ СНАЧАЛА УЧИЛСЯ НА БУХГАЛТЕРА…

Связать свою жизнь с медициной Вязунов мечтал еще в старших классах школы. Врачей в семье отродясь не водилось, но мальчишка любил читать фантастику и, насмотревшись советских научных фильмов, решил, что будет изучать работу мозга. Ну а что такого: кто-то космос мечтает покорить, кто-то пожарным стать...

- Два года подряд я сдавал экзамены в медицинский, но мне не хватало проходных баллов. Плюнул на все и в 1975 году поступил в институт народного хозяйства на факультет бухгалтерского учета. Однако когда получил диплом, понял, что цифры, баланс - это не мое, - признается Сергей Алексеевич. - Поэтому снова подал документы в медицинский. На этот раз осечки не случилось - по результатам экзаменов меня зачислили на лечебный факультет.

Через шесть лет учебы, в 1986 году, по распределению стал работать младшим научным сотрудником центра «Вектор». Дальше стандартная процедура для новичков: лекции по работе с вирусами, долгий курс профессиональной техники безопасности, самостоятельные исследования в защитном костюме «Антибелок-5». Место работы Вязунова - лаборатория по изучению особо опасных вирусных инфекций, которую тогда возглавлял профессор Александр Михайлович Шестопалов.

- Работали мы с вирусом Марбург: в то время еще даже не были описаны все симптомы заболевания, поэтому нам предстояло построить фундамент, - рассказывает ученый. - Мировой научной литературы, внятных исследований - кот наплакал. Мы, считай, были, одними из первых, кто осваивал это направление в вирусологии. Очень любили свое дело, для нас это романтика, наркотик... Может, звучит дико, но я не лукавлю: летели в лабораторию как на крыльях.

НАС ВСЕГДА БЫЛО ДВОЕ...

Есть еще один очень важный момент, о котором вспомнил Вязунов. Лабораторный труд - не одиночное плавание. У тебя должен быть партнер, который в любой момент может прийти на помощь.

- Когда работаешь с опасными инфекциями, самые сложные процедуры, вроде забора крови у зараженного животного, выполняются только двумя сотрудниками. Коллега - в каком-то смысле твой дублер. Психологически так комфортнее. Понятное дело, в такой ситуации ты абсолютно доверяешь тому, кто работает с тобой в паре, - говорит Сергей Алексеевич. - Поэтому в обычной жизни мы, как правило, дружили семьями. У нас, казалось, были общие проблемы: дети, дача, автомобили... Словом, обычная советская традиция.

В лаборатории младший научный сотрудник Вязунов собирал экспериментальные материалы для будущей кандидатской диссертации. И конечно же, тема - лихорадка Марбург...

- Работали себе спокойно, как все в научных институтах той поры. Никто из нас не думал о худом. И когда в апреле 1988 года наш коллега, кандидат медицинских наук Николай Устинов погиб, заразившись вирусом (лаборант случайно проткнул ему перчатку иглой, на которой была кровь зараженного животного), для нас это был шок, - голос Вязунова до сих пор немного дрожит при упоминании этой истории. - Наверное, тогда мы впервые задумались, по какой тонкой грани ходим…

«ДУМАЛ, МАРБУРГ - БАНАЛЬНЫЙ ГРИПП...»

11 апреля 1990 года. Обычное утро перед уходом на работу: Сергей съел на завтрак яичницу и бутерброд с докторской колбасой, поцеловал любимую жену Тамару и четырехлетнюю дочку.

В 9 часов утра руководитель лаборатории провел традиционный инструктаж, распределил задания между сотрудниками. Технику безопасности не повторяли: у всех она, как таблица умножения, «забита» на подкорке. Напоминать, для чего нужен защитный костюм и что шприцы обрабатывать необходимо в дезинфицирующем костюме, смысла не видели. Как и то, что следует делать в случае лабораторной аварии (так векторовцы называют случайное заражение. - Прим. авт.).

А дальше - рутина. Вязунов должен был на специальном аппарате - центрифуге - изучать малоинвазивный материал (клетки, которые после полугода хранения при температуре +6 содержат вирус в слабой концентрации и считаются незаразными. - Прим. авт.).

- Я надел специальную маску, которая защищала мое лицо и шею, никаких происшествий не было, - заверяет Вязунов. - Всю работу проделал примерно за два часа. Вышел из лаборатории. Весь день чувствовал себя нормально. Но к вечеру у меня покраснели глаза, начался конъюнктивит. Стала подниматься температура - где-то 37,2…

Наутро к этому прибавилась слабость, головная боль, пропал аппетит. Все эти симптомы ученый списал на банальный грипп, но пошел не в поликлинику, а на работу.

- Да, я понимаю, что по инструкции обязан был доложить о повышении температуры начальству центра, но я был уверен, что ЧП со мной во время работы не случилось, поэтому и не стал ничего говорить, - вздыхает Сергей Алексеевич. - Тем более что работы непочатый край: и за животными ухаживать, и исследования проводить…

Впервые версия ученых о ЧП в стенах «Вектора» была озвучена только в 1994 году в журнале «Микробиология, эпидемиология и иммунология» (коллеги сибиряка написали статью «Случай лабораторного заражения лихорадкой Марбург». - Прим. авт.). Вязунов (его фамилия в статье не упоминалась. - Прим. авт.) "во время исследования вирус через глаза проник в организм".

Каким образом это произошло - не понятно. На глазах защитная маска, все закрыто. Почему не сработала защита - никто до сих пор объяснить не может!

Тогда младший научный сотрудник списал все на простуду. Пил чай с малиновым вареньем, глотал таблетки. При этом лечился... дома

- Слава Богу, я тогда свел к минимуму контакты с женой и дочкой - у меня была отдельная посуда, близким запрещал подходить к себе ближе чем на 2 метра. Не знаю, может быть, интуитивно чувствовал, что это все-таки не ОРЗ, - при этих словах у Вязунова на глаза наворачиваются слезы.

Дальше - больше. 13 апреля руководитель лаборатории Александр Шестопалов, заметив, что сотрудник болен, отпустил его пораньше домой. А 14 апреля дома у ученого собралось 10 гостей: отмечали день рождения жены Тамары.

- Это была еще одна моя непростительная ошибка. Но я потерял осторожность: видимо, болезнь уже начала влиять на мозг, я просто не мог адекватно оценивать свои действия. Кстати, «некритичность мышления» - один из симптомов Марбурга, - поясняет бывший вирусолог.

Утром 16 апреля Вязунов проснулся с красной сыпью по всему телу - все, он точно болен лихорадкой.

У всех сотрудников на этот случай есть телефон руководства. Супруга и сообщила о болезни мужа. В течение несколько минут приехала спецмашина, которая доставила Вязунова в специальный бокс. Никто тогда не знал, что домой Сергей вернется только через 123 дня...

А 58 коллег, с которыми Сергей Алексеевич общался после заражения, изолировать не стали, но до 5 мая они ежедневно наблюдались у врачей, им два раза в день - утром и вечером - измеряли температуру. К счастью, все обошлось.

«ВСТАВАЛ С КРОВАТИ И УСТРАИВАЛ ЛЕДЯНОЙ ДУШ»

Стандартная палата с окном, душем, но замки на двери как на подлодке - специальное небольшое колесо надо было с силой крутануть, чтобы выйти на свет - такими были «больничные условия».

- Я постоянно лежал на кровати. Кожа, покрытая сыпью, сочилась кровью, хотя больно при этом не было. Из-за слабости во всем теле не мог встать.

Но я почему-то был уверен, что смогу выкарабкаться, - вспоминает ученый.

И пусть потом вирусологи - коллеги Вязунова назовут это «был некритичен к своему состоянию», но такой настрой помогал не раскисать. Особенно в те моменты, когда проводились болезненные процедуры. Своих спасителей Сергей Алексеевич помнит до сих пор - Петр Петрович Калинин и Владимир Семенович Бармин. Именно они придумали уникальную методику лечения, которая на медицинском языке называется «совмещение плазмафереза и гемосорбции».

Когда вирусолог находил в себе силы дойти до душа, то вставал под струю холодной воды.

- Это самая популярная методика «разбудить» иммунитет, - обливаться холодной водой. Вот я и решил ее на себе опробовать. Правда, делал так не каждый день, а когда мог встать на ноги. Мой бокс находился под видеонаблюдением, и врачи, наверное, испытывали стресс, когда видели это, - сейчас Вязунов просто смеется, вспоминая эпизоды своего лечения.

К концу мая, казалось, болезнь отступила: сыпи стало намного меньше, температура спала. Но вечером 1 июня температура вновь поднялась до 37,2. Утром - уже 38,1. Врачи сказали, что это вторая волна. Именно на этом случае вирусологи впервые описали: при лихорадке Марбург обязательно последует рецидив, поэтому заразившихся нужно наблюдать в больнице намного дольше.

«МОЛЧИ, ТЕБЕ ВЕРЫ НЕТ…»

Выписали Вязунова только 14 августа, инвалидность он не получил. То, что кровь сочилась, да моральный гнет был - это, так сказать, из области эмоций, их медицинские эксперты в расчет не берут. Единственное напоминание о болезни, которое осталось у экс-научного сотрудника, как зарубка, на всю жизнь - это высокое давление. Для него показатели 180/120 - нормальное рабочее состояние...

А после происшествия в лаборатории опасных инфекций вирусолога никто не ждал.

- Меня перевели на работу с куда менее опасным заболеванием. Когда я, изучая образцы, приводил какие-то рассуждения, меня не слушали, - никакой обиды из-за этого у Сергея Алексеевича на коллег нет. Почему эту ситуацию он воспринимает именно так, вирусолог объясняет просто: - Один мой приятель растолковал, что исследователь, допустивший ошибку, уже не воспринимается как профессионал - о нем забывают, к нему нет веры... А потом и вовсе сказали, пусть и в чуть мягкой форме: «Старик, ты отработанный материал...»

Жестоко. Ученого Вязунова после ЧП больше не существовало в научном мире. Он не говорит, что у него творилось на душе, как переживал это забвение, но я чувствовала эту тяжесть, не проходящую боль - и ловила себя на мысли, что даже сейчас, спустя много лет, ученый, рассказывая о страшной заразе, коллегах, кричал на весь мир: «Простите! Простите, что живой».

- Сергей Алексеевич, а если повернуть время вспять?..

- Снова оказался бы в лаборатории. Моя болезнь помогла сделать понятной диагностику вируса Марбург, спасти чью-то жизнь. Значит, уже точно прожил не зря…

Убийственное признание. Я ставлю точку.

Р. S. После случившегося Вязунов вспомнил о своем первом дипломе - бухгалтера - стал ведать финансами фирмы, которая находилась на базе «Вектора» и специализировалась на производстве лекарств для животных. Но в 2005 году ушел оттуда, окончил психологический факультет университета и теперь работает психологом.

КОНКРЕТНО

Как лечили Вязунова?

В основе методики, благодаря которой ученого удалось вытащить с того света, лежат две процедуры: гемосорбция и плазмаферез.

Гемосорбция - это процедура очистки крови пациента с помощью угольных фильтров. Выглядело это так: специальную «колонку», заполненную гемосорбентом ФА-С (он изготовлен на основе угля, собирает все вредные вещества на своей поверхности), с помощью тоненьких трубочек «подсоединили» к пациенту. Кровь циркулировала через этот угольный фильтр, очищалась от токсинов, а потом поступала обратно в организм. Вязунову одну такую процедуру сделали при поступлении, его состояние улучшилось, сыпь стала уходить. Повторили гемосорбцию 21 апреля.

23 апреля ученому, состояние которого вновь ухудшилось, сделали плазмаферез. Происходило это так: сначала делали забор крови, потом на специальном аппарате очищали ее от плазмы, в которой находился вирус. Затем соединяли оставшиеся клетки крови с донорской плазмой (для Вязунова сдавали кровь около 100 сотрудников центра). Ученому стало лучше, сыпь почти исчезла, появился аппетит. В связи с этим к лечению добавили гепарин - препарат, который препятствует образованию тромбов в крови.

Однако 29 апреля Вязунову снова стало хуже. Ему снова сделали плазмаферез, и до 1 июня врачи были уверены, что пациент идет к выздоровлению. За ним наблюдали, но больше никаких процедур не проводили.

1 июня началась вторая волна заболевания, поэтому 3 июня, после всех проведенных анализов, ему снова сделали гемосорбцию, а 4, 5 и 6 июня - плазмаферез. Именно этот комплекс оказал «обрывающий эффект» на болезнь - лихорадка окончательно отступила. Плюс ко всему ему делали капельницы с витаминами и аминокислотами.

А В ЭТО ВРЕМЯ

Спасением от вируса Эбола может стать лекарство от клещей?

Иммуноглобулин, полученный в Новосибирске из крови переболевших животных, спасал жизнь ученым еще в СССР. Однако эти исследования оказались забытыми…

В Государственном научном центре вирусологии и биотехнологии «Вектор» о страшных заболеваниях знают всё или почти всё. А если так, то почему миру до сих пор не явлена вакцина от лихорадки Эбола, будоражащей сейчас весь мир? За ответом мы отправились к профессору, доктору биологических наук Александру Чепурнову, о работе которого мы недавно рассказывали на страницах «Комсомолки» (читайте далее...)

Новосибирский ученый борется с вирусом Эбола… на компьютере

Сибиряк разработал специальную программу, с помощью которой можно просчитать развитие любой эпидемии практически со 100-процентной точностью. И знает способ справиться с распространением смертельной лихорадки, а существенную роль в борьбе с ней может сыграть… математика (читайте далее...)

Ученые Новосибирского центра вирусологии и биотехнологии «Вектор»: Готовой вакцины от Эболы у нас нет. Пока

Российские ученые делают сейчас то, что и их коллеги во всем мире - ищут вакцину от страшной болезни. Александр Агафонов, заместитель генерального директора по научной работе научного центра «Вектор», сразу же предупредил:

- Готовой вакцины, которую можно вводить людям, у нас нет. Пока. Говорить о ее появлении преждевременно. И вот почему. Все, что открыто учеными, но не опробовано на людях, нельзя назвать лекарством. Вакцина должна пройти все стадии, обязательные для исследования, иначе она никому не будет нужна. Иными словами, сейчас мы как раз и занимаемся этими доклиническими исследованиями (читайте далее...)

СООБЩАЕМ ПОДРОБНОСТИ

Дневники сибирского ученого, погибшего от разновидности вируса Эбола, бесследно исчезли 26 лет назад

«Комсомолка» выяснила, кто такой ученый Николай Устинов, в честь которого назван штамм опасного вируса, и почему его предсмертные записи были так важны.

...Вирус Марбург, штамм У… Далекому от науки человеку, возможно, эти названия вряд ли что скажут. Но для любого вирусолога это как таблица умножения: Марбург - опаснейшее заболевание, от которого умирают более 70 процентов заразившихся, штамм У - разновидность этого вируса, названная в честь новосибирского ученого, Николая Устинова, который изучал это опасное заболевание. Причем тут тогда вирус Эбола, о котором сегодня не говорит только ленивый? Да все очень просто: две заразы - «родственники», входят в одно семейство. Оба передаются через кровь, слюну... У больных резко повышается температура, и один за другим отказывают все органы (читайте далее...)

СПЕЦПРОЕКТ «КП»

ВИРУС ЭБОЛА: БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ИЛИ МЕСТЬ ПРИРОДЫ?

Опаснейший вирус, против которого нет вакцин, лекарств, продолжает стремительно распространяться на западе Африки. Официально счет погибших превысил две тысячи человек. Однако сами эксперты ВОЗ полагают, что реальное количество жертв эпидемии намного больше и вряд ли поддается исчислению. Ведь многих заразившихся африканцев родные скрывают от врачей, оставляют умирать дома, а трупы хоронят, сжигают. В гвинейском городе Масента толпа и вовсе разгромила исследовательский центр движения «Врачи без границ», считая, что именно белые доктора и виноваты в Эболе. Оборудование полностью уничтожено, европейских докторов спасла полиция, открыв стрельбу в воздух. Подвижническая миссия ради собственной безопасности вынуждена была покинуть регион. Местный же медперсонал, боясь заразиться, зачастую отказывается работать. Больницы закрываются. Многочисленные поселки и вовсе недоступны для медиков. Это ж Африка! (читайте далее...)

Фото: Дмитрий БУКЕВИЧ

Фото: Дмитрий БУКЕВИЧ

Фото: Дмитрий БУКЕВИЧ

Фото: Дмитрий БУКЕВИЧ

Фото: Дмитрий БУКЕВИЧ